Он глядит на меня пару секунд, его глаза таят в себе море опасностей и возвещают о трагедиях.

Его грустные черные глаза, вынесшие бесконечную усталость и приговоры.

И перед выходом из машины, чтобы у него навсегда осталось обо мне лишь хорошее воспоминание, глотая слезы, я делаю сверхчеловеческое усилие и в последний раз ласково похлопав его по плечу, дарю Пабло свой последний мимолетный поцелуй и последнюю из своих лучезарных улыбок. В это мгновение мои глаза обещают ему простые радости, о которых поет Билли Холидей своим завораживающим голосом: «Я еще увижусь с тобой».

* * *

Мы приехали в аэропорт, двое из его парней указывают на молодого человека, стоящего с важным видом. Увидев меня, тот улыбается и немедленно подходит с двумя сопровождающими, горячо нас приветствуя. Уже несколько лет я не видела этого многообещающего политика с умным взглядом и лицом ученого. Рада, что могу поздравить его с назначением на сенаторскую должность. Мы разговариваем пару минут. Сердечно обняв меня на прощание, он говорит людям Пабло:

– А вы двое, передавайте от меня привет хозяину!

Человек, севший рядом со мной в самолете, один из многих знакомых Анибала Турбая. Есть свои прелести в том, чтобы снова лететь среди людей, а не на частном самолете.

– Я видел как вы с парнями Пабло Эскобара разговаривали с Альваро Урибе Велесом. Без него Пабло не стал бы мультимиллионером, а без Пабло Альварито не был бы сенатором! Урибе – кузен Очоа и дальний родственник Эскобара, ты не знала? В каких облаках ты витаешь, Вирхиния? Здесь, в Медельине, все происходящее – отечественная история!

И он начинает рассказывать мне о жизни «профсоюза»: кто такой Альберто Урибе Сьерра, отец Альварито, когда начнется война, кто победит, а кто проиграет, сколько килограммов один привозит в Кали, а другой – в Медельин, сколько потерял первый, и удачно продал второй. И каким образом он сбежал от федералов в суде Манхэттена во время перерыва между двумя слушаниями, и как на втором суде стукнул молоток, а судья прокричал: «Виновен!», приговорив его к пожизненному заключению. Год спустя после этой грандиозной эпопеи он приехал в Колумбию, поцеловал родную землю и поклялся, что никогда больше не уедет. Теперь они с женой счастливо живут в маленькой усадьбе, он – единственный бывший наркоторговец в истории, у которого нет ни гроша!

Этот невероятно приятный, искренне смеющийся человек, с улыбкой, как у «Мэкки-Ножа»[251], раньше продававший «товар» итальянским мафиози из Нью-Йорка, как мне кажется, – настоящий самородок. Самое большое из всех сокровищ, которые когда-то искал Манолито де Арнауде. В следующие пять с половиной лет, до самой смерти Эскобара, этот разговорчивый собеседник станет моей собственной, домашней версией «Глубокой глотки»[252], загадочного персонажа из реальной жизни, книг, с телеэкрана и из фильма «Вся президентская рать».

В день, когда я навсегда попрощалась с Пабло, я во второй и последний раз говорила с первым в истории Колумбии переизбранным президентом (2002–2006–2010). Никогда больше не увижу ни Эскобара, ни Доктора Варито. Мне снова удастся поговорить с Пабло только по телефону. Однако, благодаря странной гримасе провидения, благодаря «Глубокой глотке», в следующие пять лет мне станет известно абсолютно все, что происходило с Пабло Эскобаром. Я окунусь в ужасающий, чарующий и полный превратностей мир «банды двоюродных братьев».

Однажды я научила Пабло тому, что, принимая важные решения, желательно ставить перед собой хотя бы три цели. Таким образом, если одна или две из них не будут достигнуты, останется утешение, что план хоть в чем-то сработал, а значит, овчинка стоила выделки, и усилия были потрачены не напрасно. В противном случае к горечи разочарования примешивается сожаление об ошибке, часто дорогостоящей.

Подарив мне прощальное путешествие, он поставил перед собой целую дюжину целей. Во-первых, ему удалось украсить наше расставание чем-то вроде золотой броши, которая гарантирует мое хорошее к нему отношение, но не позволит мне уехать слишком далеко от Колумбии. Во-вторых, так удобнее всего изолировать бывшую возлюбленную от ненавистного соперника, который на другой же день после выхода из тюрьмы, всем напоказ, ходил под ручку с ЕГО президентом и ЕГО кандидатом. Скоро мне предстояло узнать и другие причины моего путешествия, чтобы убедиться в невероятной способности этого дьявольского мозга к самым чудовищным комбинациям.

Через несколько недель после своего визита в сопровождении Сантофимио, Хильберто Родригес позвонил мне из Кали, чтобы узнать ответ «этого сеньора, твоего друга», на мое предложение помочь урегулировать существующие между ними разногласия. Двумя неделями ранее Пабло задал мне точно такой же вопрос. Я ответила ему, что еще не разговаривала с «тем сеньором из долины». Однако, если он вдруг снова позвонит, мне бы не хотелось упоминать, что Пабло намеревается стереть его в порошок или сделать из нас обоих инсталляцию в морге наподобие Бонни и Клайда. Мои слова напомнили Пабло, как Глория Гайтан однажды сравнила нас с этими персонажами. Он попросил меня передать ей привет, и мы договорились, что пообщаемся после моего возвращения.

Я уверена в том, что Эскобар продолжает прослушивать мой телефон, и поэтому стараюсь говорить осторожнее. Я говорю Хильберто, что он, всегда славившийся своим благородством, должен первым протянуть руку «сеньору с гор», который сейчас совсем не против урегулировать с ним проблемы. Я также сообщаю, что мы с Пабло расстались навсегда, что он предложил мне отправиться в Майами на долгий срок, и я собираюсь уехать через несколько дней, чтобы окончательно завершить этот этап моей жизни.

На другом конце провода воцаряется молчание. Затем, с некоторым недоверием, Родригес восклицает:

– Если бы он хотел диалога, мы бы встретились у тебя дома. Вместо этого он отсылает тебя из страны. Не знаю, что ты ему сказала, моя королева, но он совсем с катушек съехал. Настолько, что мне пришлось отсиживаться в Кали. И вряд ли мне удастся вернуться через Боготу. Когда снова будешь дома, приезжай, поговорим о наших делах. Пригласи свою подругу, Глорию Гайтан, потому что я очень хочу познакомиться с ней. Скажи ей, что я преклоняюсь перед ее отцом. Хорхе Эльесер Гайтан! Этот человек в моей душе на третьем месте после Бога и мамы!