Мы с детективом Кастилио снова прошли через площадь, и никто не выстрелил нам в спину. Мы свернули за угол, и я почувствовал, как с души у меня свалился огромный камень. Я выполнил поручение, я закончил расследование по исчезновению катера «Виктория», установил судьбу капитана Энрике, я мог возвращаться домой. Домой! Если б вы знали, как к тому часу мне осточертела Колумбия!

Заново переживая захлестнувшее его тогда чувство, Астремадурас непроизвольно взмахнул рукой, словно бросая через голову комок бумаги. И тут же устыдился своей горячности. Конечно, второй человек полицейского участка должен быть сдержаннее. Смущенно поерзав ста пятьюдесятью килограммами в шезлонге, он приступил к заключительной части отчета:

— Диего Марсиа, выслушав меня, сказал: «Про консула я уже знаю, мэра пусть оставят себе, а вот то, что русские готовятся к длительной осаде, — это ценные сведения. Иди, панамец, думаю, тебе здесь нечего больше делать». Но в тот момент я не мог уехать. Я должен был дождаться развязки, дабы рассказать вам, сеньор, что стало с бизнесменом Сукновым. И потом, я не мог уехать из города, охваченного столь страшным бедствием. Да и просто наблюдать за развитием событий в такой час я не мог. Поэтому мы с детективом Кастилио стали помогать местным жителям бороться с пожаром. Мы уехали только вечером, когда огонь уничтожил все, что смог уничтожить, и, насытившись, постепенно затихал, уходил в землю. Местный житель подбросил нас на грузовике до шоссе, по которому ходят автобусы дальнего следования. Нас — это меня, детектива Кастилио и Агустино.

Астремадурас все-таки кое о чем умолчал. Например, о том, что Агустино объявился лишь к вечеру. И тащил на спине огромный мешок. Тому, кто знает Агустино с детства, не пришлось ломать голову над тем, что у него в мешке и чем занимался этот парень во время пожара. Но зачем засорять слух Влиятельного Лица столь гнусными подробностями?..

Астремадурас замолчал. Он закончил свой отчет. Ведь полицейский начал его как раз с того, чем все закончилось, чтобы сеньор не мучился, какой финал его ждет — хороший или плохой. Астремадурас замолчал.

Влиятельное Лицо взяло со столика бокал с кальвадосом, прищурившись, посмотрело сквозь кальвадос на солнце.

— Мне все понятно. Ты справился с поручением. Ты сделал и узнал все, что мог, — произнесло Влиятельное Лицо. — У меня остался последний вопрос.

Астремадурас окаменел, превратился в бронзовую статую команданте Боливара. Из органов чувств в живых остался только слух.

В этот момент он еще не знал, что ждет его впереди, не знал, что Влиятельное Лицо уже все решило. И через месяц он получит назначение на должность первого человека — но не двадцать седьмого, а двадцать пятого участка. Однако детектива Кастилио взять с собой на новое место не сможет — детектив Кастилио перейдет на службу к Влиятельному Лицу, станет его телохранителем, вдобавок будет выполнять некоторые его деликатные поручения…

А сейчас Влиятельное Лицо смотрело сквозь кальвадос на солнце, сияющее над Панамой.

— Итак, последний вопрос. Зачем ты взял с собой этого… как его…

Влиятельное Лицо наморщило лоб, щелкнуло пальцами. Человек на таком посту не обязан помнить имена всяких безмозглых пекино.

— Агустино, — подсказал Астремадурас.

— Вот именно, — кивнуло Влиятельное Лицо. — Так зачем, никак не пойму?

Астремадурас знал, что врать этому человеку бесполезно, что он чувствует ложь, как акула раненого пловца — за километры.

— Друг детства. Вместе учились. — И Астремадурас зачем-то добавил: — В одной школе на улице Аурелиано Химентеса.

Дон Мигель Испартеро оставил при себе лишь одного человека, отправив остальных на розыски русских.

Оставшегося при нем человека сняли без единого выстрела. Это дон Мигель понял, когда открылась дверь кабинета мэра.

Дверь открылась необычно — если учесть, куда она вела. Ее распахнули пинком ноги. Дон Мигель, сидевший за столом над картой города, рефлекторно выхватил пистолет, упал на пол, перевернулся, вскинул руку.

Такого грохота этот кабинет, наверное, еще не слышал. Пули изрыгались шестью раскаленными стволами. И эти пули убивали дона Мигеля.

Среди тех, кого углядел мутнеющий взгляд Испартеро, был тот самый русский — высокий худой старик, человек, владеющий тайной вкладов Че Гевары. «Предчувствия…» — подумал дон Мигель.

— Дон Педро — это был такой мужчина, это что-то… — негромко проговорил Алексей. И заменил обойму в трофейном «глоке».

Так не стало одного из видных представителей колумбийской наркомафии.

Так русские стали хозяевами ратуши города Текесси.

— Летисия, поможешь мне задвинуть ставни на окне. Борисыч, ищи свой клад. И поживее. Чтоб мы были ничем не связаны, если придется вдруг отступать.

С пистолетом в руке Алексей расхаживал по кабинету, подошел к столу, взял с него рацию, подумав, сунул в брючный карман.

— Люба, Вовик, свяжите мэра и заприте где-нибудь, а потом возьмите под контроль входную дверь. Миша, дуй наверх, в башню, осмотрись. Таня, видела окошко, узкое такое, выходящее на ту сторону? Посматривай из него. Если заметишь, что подкрадываются, свисти всех наверх…

…Казалось, нет никаких пожаров и вооруженных до зубов латиносов. Казалось, город мирно живет среди повседневных хлопот. Так тихо было в библиотеке.

Борисыч прошел мимо стеллажей под цифрой «I». Здесь хранились амбарной толщины книги, в которых были записаны жители города Текесси, записаны их браки, рождения их детей и, увы, время ухода в мир иной. У самых старых книг уже рассохлись переплеты, наверное, начни их перелистывать, и страницы будут рваться под пальцами, превращаться в пыль.

Он прошел мимо стеллажей с религиозными книгами, мимо стеллажей с художественной литературой. Ему нужны были стеллажи под римской цифрой «IV», где хранились историко-публицистические книги колумбийских авторов.

Вот они.

Борисыч приставил к стеллажу деревянную стремянку, дотянулся до последнего ряда. Сбрасывать книги на пол не стал, перекладывал их на другие полки. Быстро освободил доступ к панели из потемневшего от времени дерева — той панели, что находилась точно над цифрой «IV». Она-то ему и нужна. Немного повозившись, поддел панель гаечным ключом. Когда та чуть отошла от стены, Борисыч вставил в зазор автоматный ствол и надавил им, как фомкой. Панель отвалилась полностью.

Мартинес Камилос не обманул. В нише, обнаружившейся за панелью, лежал металлический чемоданчик размером с видеомагнитофон. Борисыч вытащил его, спустился вниз, сел на нижнюю ступеньку стремянки, положив чемоданчик на колени. Погладил прохладный металлический бок.

Да, конечно. Нет надежнее места, чем эта библиотека, чтобы спрятать что-либо от чужих глаз. Сколько в таком городе читателей? А сколько читателей, интересующихся историко-публицистической литературой колумбийских авторов? Скольким из них может прийти в голову шальная мысль отковырять панель над верхней полкой? То-то… Чемоданчик здесь пролежал бы не меньше чем до капитального ремонта ратуши, а при том финансировании, что получает городская управа какого-то Текесси, капремонт не случится никогда.