Именно что раннего – первые петухи проорали во дворе уже с полчаса назад. Скоро окончательно рассветет, и я наконец-то смогу увидеться с Эрин, думаю, она, как все деревенские дети, встает рано. Скрипнула половица – гость направлялся прямиком к нашему столику. Я присмотрелась – и почти сразу узнала в визитере Тираэля, но вместо радости ощутила что-то больше похожее на раздражение и настороженность. Походка эльфа, обычно по-кошачьи мягкая, сейчас стала более твердой и размашистой – такая обычно бывает у воинов, но не у лесных жителей. Хотя... чего ему сейчас красться-то? Тем более что Тир откинул капюшон плаща, и на узком красивом лице зеленым огнем блеснули давно знакомые глаза.

Эльф, не спрашивая разрешения присесть, почти упал на свободный стул рядом со мной и глубоко вздохнул, заглядывая в мои глаза.

– Я знал, что ты сюда придешь. Все же учись лучше разрабатывать маршруты... Лекса.– Он все же помедлил, называя имя, которое я использовала здесь. Д’эссайна Тираэль игнорировал с высокомерием, присущим только эльфам, даже сидхе были не настолько горды собой.

– А я знала, что ты, если захочешь со мной увидеться, будешь ждать здесь.– Я улыбнулась.– Давно тут сидишь?

– Всего пару дней. Твои друзья были столь любезны и гостеприимны, что впустили меня почти без вопросов.

А вот это «почти» меня насторожило. Троль чует проблемы за версту – все же не зря лет тридцать провел на «большой дороге приключенца» и еще крайн знает сколько – в рядах наемников. Полуорки живут долго...

– Путь прошел без осложнений? – делано спокойно уточнил Джерайн.

– Смотря что считать осложнениями, мой юный друг.– Тир деликатно взял мою ладонь в свою, коснувшись тыльной стороны запястья целомудренным, но вместе с тем весьма интимным поцелуем, заглядывая в мои глаза так, словно искал в них что-то, лишь одному ему понятное. Обычно я откликалась даже на столь невинную ласку, но сейчас хотела лишь одного – забраться с дочкой в удобное кресло и вместе почитать какую-нибудь хорошую книгу из тех, что лежат в большом сундуке Крупенички.

Я только вздохнула.

«По-моему, твой любовник тебя ревнует и...»,– хихикнул Фэй, вдруг обрывая фразу на полуслове и делая вид, что его тут вообще нет.

Взгляд Тира всего на миг метнулся в сторону браслета, который уже успешно прикидывался безделушкой, но мне почудилось, что эльф услышал Фэя. Или просто ощутил, что браслет у меня на руке – не только шедевр ювелирного искусства.

– И что считает осложнениями такая седая древность? – Джер изображал почти предельную вежливость и серьезность.– Мне было бы любопытно... поучиться.

– Мой юный друг, вы льстите мне с каждым разом все увереннее и лучше, называя меня седой древностью, а ведь с глазами у вас не хуже, чем у чистокровного эльфа, и вы, без сомнения, способны узреть, что цвет моих волос отнюдь не седой.– Тир с достоинством склонил голову, вместе с тем облив Джерайна тонной презрения во взгляде, но не допустив в голос ни нотки испытываемых эмоций.

Я поторопилась высвободить ладонь, озадаченно косясь на Троля. Тот только пожал могучими плечами, словно говоря «Ну вот видишь». Вижу, еще как. И слышу.

– Но я отвечу на ваш вопрос. Осложнениями я считаю те ситуации, в результате которых предстать пред взором обворожительной Алексы я мог бы лишь с помощью некроманта, оживившего бы мое тело на несколько часов.

– О! То есть если бы добираться до Алексы пришлось на одних бровях – за отсутствием прочих частей тела, то неприятности осложнениями не считались бы? – Джер был само внимание.– Все-таки я редко встречался с мнением, что смерть – это всего лишь осложнение...

– У каждого своя вера относительно смерти. И свои мысли о том, что находится за чертой,– негромко произнес Тир, уводя взгляд куда-то в сторону.

Действительно, где он успел пошляться последнюю пару недель, если сидит и несет такое? А ведь он всегда был оптимистом.

Похоже, что так думала не только я, но и Троль, который счел, что у эльфа всего лишь горе личного характера, и попросту налил ему полный бокал. Даже не вина – своей фирменной настойки. Знаю я ее, пробовала. Через полминуты после употребления голова была ясной, как стеклышко, но пройтись по ровной доске пола, не шатаясь, как во время качки в шторм, я оказалась не в состоянии.

– Выпей, что ли? – басовито прогудел Троль, подталкивая бокал к Тиру.

Эльф поблагодарил кивком – и махом выпил, словно воду.

Я думала, от удивления у меня глаза на лоб вылезут. Впрочем, не у меня одной. Троль тоже сидел с разинутым ртом – до этого момента проделать такой фокус мог только он один, больше никому не удавалось. А Тираэль даже не закашлялся – лишь довольно захрустел крепеньким маринованным огурчиком, сразу перестав напоминать эльфийского вельможу.

– Тир, ты крайнов красненьких когда в последний раз видел? – сменил тему Джерайн.– Ну так вот, крайне, даже крайне-крайне советую найти время на них полюбоваться.

– Все, ребят, я с вами больше не пью. По крайней мере сегодня,– объявила я, поднимаясь из-за стола и не давая Тираэлю времени ответить д’эссайну очередной колкостью.– Троль, огромное спасибо за все, я к тебе еще вечерком с Эрин непременно загляну.

– Уж лучше я к вам,– довольно прогудел тот, тоже вставая и сердечно меня обнимая.– Кстати, ты очень вовремя вернулась – вечером-то праздник урожая будет, я со своей петь буду, костры и все такое. Придешь тогда? Я тебе своей фирменной налью.

– Непременно приду.– Я подхватила рюкзак и направилась к двери, задерживаясь у стойки, чтобы положить на полированную столешницу несколько золотых и серебряных монет.– Троль, и прошу – пристрой Джера у себя, а? Крупеничка-то его вряд ли на постой возьмет, сам знаешь.

– Да уж, баба она суровая, ничего не скажешь,– хохотнул он мне вслед, а я уже пинком распахивала дверь постоялого двора, выходя на улицу.

Хорошо все-таки. Еще было прохладно – утро только-только занялось, еще даже не рассвело толком, но небо на востоке уже окрасилось в малиново-розовые оттенки. Еще немного – и взойдет солнце. А я просто стояла на крыльце и любовалась этим великолепием. Сколько раз видела – все равно не перестаю восхищаться. Тираэль никогда не мог понять этой моей тяги к созерцанию неба на рассвете и закате, хоть он сам и эльф. У лесного народа такое любование – нормальное явление, даже своего рода философия, это эльфам прививают с детства, тогда как у сидхе нет ничего подобного. По крайней мере у тех, кто родился и вырос в Столице. Смотреть там не на что было, потому что вместо неба над головой – потолок гигантской пещерной залы, выстроенной еще Древними. Да, на этом подземном «небе» светящимися аметистами выложено нечто вроде карты созвездий, но этого недостаточно для философского созерцания.

В одиночестве я пробыла всего пару минут, а потом ко мне присоединился д’эссайн, вставший рядом со мной на крыльце. Он окинул долгим взглядом небосклон и рассвет – и лишь после этого приступил к внимательному рассматриванию деревни, вернее той улицы, на которой располагался постоялый двор «Троль гнет ель».