– Нет, просто повторения не будет, вот и все. А я знаю достаточно, чтобы понимать, что не хочу осложнять наши и без того очень непростые отношения. Я провожу тебя до сидхийской границы, и там наши пути разойдутся раз и навсегда.– Я пожала плечами, оттирая квэли от засохшей крови. Чистить лезвия оказалось занятием почти приятным, по крайней мере, была возможность сосредоточиться на чем-то, кроме сложившейся ситуации.– Все, что я подзабыла, напомнит мне Фэй. Так в чем проблема?

– Тогда я тем более буду помнить.– Джер впервые за вечер «осчастливил» меня своей наглой ухмылкой.– И забывать не намерен.– Он полез к себе в сумку и выудил чистую рубашку, которую накинул на плечи.– Только вчера из боя ты не бежала...

Я моментально оказалась на ногах и сделала то, чего мне давно хотелось сделать,– от всей души дала Джерайну по морде. По наглой, ухмыляющейся д’эссайновской морде. Почти не сдерживаясь, отчего у меня заныл кулак, а на костяшках пальцев осталась темная кровь. Он отшатнулся, машинально касаясь разбитых губ. А я только ухмыльнулась, оскалив зубы. Молча, не говоря ни слова.

Он посерьезнел почти сразу, но даже не попытался стереть сбегающую по подбородку кровь, а уставился зачем-то в мои глаза. Видимо удовлетворившись увиденным, он выпрямился и сказал совершенно спокойным тоном:

– Рефлексы в норме, высшая нервная деятельность не пострадала, физиология... похоже, тоже в норме. Поздравляю, Лесс, ты действительно в порядке.– Это походило на насмешку, но на этот раз на лице Джерайна не было и тени улыбки.– По крайней мере настолько, насколько я могу об этом судить. Прости, но я действительно за тебя волновался.

– До или после постельных утех? – поинтересовалась я, пряча оскал и выпрямляясь.– Ладно, можешь не отвечать.

«Зря ты так с ним, он этого не заслужил».

Знаю. Просто если честно, то я слишком злюсь. На него, на себя. Хотя на себя все-таки сильнее.

«Не буду уточнять почему».

И не надо.

– Джер,– позвала я негромко, забрасывая квэли в ножны и не оборачиваясь к д’эссайну,– скажи, а оно хоть того стоило?

– Все время,– ответил он, несмотря на то что вопрос был риторическим, после чего подошел ко мне и, остановившись в шаге за моей спиной, ответил и на второй вопрос: – Ты когда-нибудь любовалась огнем? Тем, как пляшут языки пламени и вместе с ними танцуют тени, отбрасываемые пламенем? Тем, что бесконечно красиво, но вместе с тем недосягаемо – поскольку жар опаляет. Жар убивает – если его слишком много. Пламя не погладишь, не приласкаешь. Пламени не коснешься без боли... И даже исключения подтверждают правило – ведь сегодня я в который раз пожалел о том, что пламени невозможно коснуться...

Я обернулась, вглядываясь в донельзя серьезные глаза цвета сочного рубина, невольно подумав о том, как красиво они отражали бы пламя костра, сейчас подернувшегося белесым пеплом и едва мерцавшего алыми огоньками углей. Ночь уже спустилась на землю, окутывая лес густыми сумерками. На небе – ни единой звездочки, похоже, что оно основательно затянуто тучами, значит, скоро нас может залить дождем. Тем более есть повод, чтобы развести костер пожарче сейчас.

Обогнув д’эссайна, я принялась подкладывать ветки на еще горячие угли и, использовав Фэя как зажигательный амулет, развела костер, следя за тем, чтобы волосы не соскользнули в пламя. Зачем-то негромко сообщила:

– Танцующие сдают свое выпускное испытание почти в полной темноте. Точнее, в темном зале, в центре которого горит костер. С потолка свисают цепи и обрывки знамен... и все это для того, чтобы по стенам плясали сотни теней, каждая из которых может оказаться живым сидхе. Именно тогда и понимаешь, что можно стать частью тени,– и уже не бояться пламени.

Джер опустился на колено рядом со мной, подбрасывая еще пару полешек в охотно разгорающийся костер.

– Этой ночи не хватает огня, Танцующая... А тени придут сами, когда столкнется сталь клинков?

– Нет. Тогда я стану тенью. И поведу свой танец под музыку стали и пение клинка.– Простое утверждение. Потому что так оно и есть.

Я посмотрела на своего спутника, но, к сожалению, волосы и тень от пламени костра скрыли от меня его лицо почти полностью. Не стоит ему говорить, что в пляске света и теней сидхе отказывает их великолепное ночное зрение, оно просто не успевает перестроиться – приходится полагаться на другие чувства.

– Ты всегда готова.– Уже не вопрос, а утверждение, поскольку рука у Джера легла на рукоять меча.

Я хмыкнула, сбрасывая с плеч наспинные ножны квэлей и высвобождая клинки, на лезвиях которых сполохом заката блеснули отблески пламени.

Выпрямилась, отступая от д’эссайна на несколько шагов и склоняясь в неглубоком приветственном поклоне. Застежки и бусинки, вплетенные в косички, тихо зазвенели, вторя еле слышному скрежету клинков, когда я соприкоснула квэли, держа их на уровне глаз. Традиционное приветствие поединщика.

– Условия?

Джерайн отсалютовал в ответ, и оружие в его руке превратилось в длинный, чуть изогнутый меч с витой гардой, защищающей руку.

– Не убивать и не калечить.

Я кивнула, на секунду прикрывая глаза, привыкая к пляскам теней вокруг. Налетевший ветер прибил только-только разгоревшийся костер к самой земле, и тени вокруг сразу же затеяли свою причудливую пляску. Секунда – и я уже одна из них, танцующая в причудливом переплетении света и тени.

Острый огненный взблеск слева – отражение пламени на одном из квэлей.

Тени от шелестящей на ветру листвы слились с моими волосами.

Я – часть ночи. Я – тень среди отблесков пламени. Я – Танцующая...

Резкий выпад из сумерек – квэли столкнулись с клинком Джерайна, рассыпая искры,– и я сразу же «завернулась» в тень, прячась и уходя от взгляда д’эссайна. Я – везде. И одновременно нигде. Д’эссайн закрыл глаза и замер, а затем – сам скользнул сложным движением в тень, двигаясь подобно языку пламени, так что не понять – где его руки, а где ноги и почему он движется, казалось бы, без всякого смысла, но притом избегая меня и сливаясь с тенью так, что его выдавал лишь клинок. Но тут Джерайн перешел в атаку, стремительную, разбивающуюся водопадом выпадов, обманных и истинных, переходящих в другие удары – и, казалось, бессмысленных.

Тонкая грань лезвия меча, хрустальная музыка звенящих от напряжения клинков, тени костра и живые существа – все это слилось в одно целое, став частью окружающего мира. Поединок с Джерайном походил на поединок с трепещущими на штормовом ветру флагами – хаотичные удары словно сыплются со всех сторон, заставляя сбиваться с шага, навязывая свой собственный рваный ритм, выдержать который мало кому под силу.

Он уступал мне в хитросплетении ударов, в технике владения клинком – тоже, но с лихвой компенсировал этот недостаток скоростью и ловкостью. Я рассекла ему кожу на виске, он прочертил тонкую, набухающую кровью линию на моей шее. На какой-то момент мы застыли друг против друга: я, поймавшая лезвие его меча скрестом квэлей, он – с немалой силой давивший на эти «ножницы». Взгляды наши встретились поверх клинков, и в этот момент я почувствовала, что не смогу заставить себя встать против него вот так же, лицом к лицу, и биться насмерть...