Нас уже встречал начальник отдела генерал Хоменко, а мы ему поочередно представлялись. Офицеры отдела расспрашивали про Болгарию. У нас действительно было много впечатлений об этой стране. В штабе я уже чувствовал себя как рыба в воде. Иногда вспоминал Афганистан и как там горячо. По сведениям, поступающим из Кабула, там становилось еще хуже. Ближе к осени командованием войск было принято решение в Фергане на базе отдельного полка создать отдельный учебный полк и приступить к подготовке специалистов для Витебской дивизии, ферганского полка и чирчикской десантно-штурмовой бригады. Некоторые категории специалистов учебная дивизия из-за отсутствия материальной базы готовить не могла. К тому же тамошние климатические условия мало чем отличались от афганских.

Для этой цели из состава Кировабадской дивизии вывели один полк и в короткие сроки перебросили в Фергану. Командиром полка назначили моего однокашника по училищу Евтушенко. За выполнением этой задачи лично следил Сухоруков. Вместе с ним работала группа, в которой был и я. Позднее меня, как бывшего ферганца, воевавшего в Афгане, назначили куратором на полк. В полку готовили разных специалистов для боя, стрелков, пулеметчиков, гранатометчиков, снайперов, наводчиков «АГС-17», а также просто водителей и водителей колесных бронетранспортеров. Одновременно в учебном центре создавали учебные объекты, которые чаще всего встречались во время ведения боевых действий. Были построены дома кишлачного типа, в которых отрабатывались элементы боя в кишлаке, макеты вертолетов, на которых отрабатывали высадку из вертолетов, и ряд других объектов, схожих с афганскими. В населенном пункте Уч-Курган на базе бывшего гарнизонного пионерского лагеря создали горный учебный центр. Курсанты побатальонно пешком выходили в центр, в течение двух недель отрабатывали вопросы, связанные с горной и огневой подготовкой, и возвращались в Фергану, а на смену выходил другой батальон. И так в течение полугола напряженной учебы. Курсанты в полк призывались со всего Советского Союза, и вскоре народная молва мигом облетела всю страну. В Фергане в учебке шесть месяцев готовят их сыновей, а затем отправляют воевать в Афганистан. И где-то через месяц учебы сотни родителей ежедневно стали осаждать пропускной пункт полка, требуя встречи со своими детьми.

Вспомнился один случай с Евтушенко. В его рабочем кабинете обсуждали какую-то учебную проблему. В приемной послышался шум, и в кабинет врывается женщина, мать одного из курсантов. И с ходу требует не отправлять ее сына на войну в Афганистан. Я попытался было ей что-то объяснить, но она мне в ответ: «А ты сам там был?» — «Да, был более двух лет». И только после этого она изменила тон разговора. Родителей можно было понять, они всегда боятся за своего ребенка. Свидания с родителями разрешались только в выходные дни. Все это, естественно, мешало учебе курсантов, У курсантов была на уме одна мысль, быстрее бы наступила суббота. Однажды батальон курсантов возвращался из горного учебного центра. Был субботний день. Родители выехали встречать своих детей на дальние подступы к Фергане. Вдалеке показался походный строй курсантов. Они уже знали, что многих из них встречают родители, и старались как-то приободриться, приосаниться, идти в ногу. Один из курсантиков натер себе ногу и немного отстал от колонны. Его мама, видя такое дело, бросилась к сыну, обнимает, пытается облегчить его страдания, снимает с него автомат, рюкзак. Сын ни в какую, ты что, мама, меня позоришь, на меня же смотрят ребята, смеяться потом будут. Никто на них не смотрел, а через минуту-другую практически каждого солдата обнимала мать или девушка. Со стороны это смотрелось, как встреча победителей, которые вернулись с фронта. К сожалению, фронт им еще предстоял. Недаром родителей, как магнитом, тянуло в Фергану. Командование полка старалось ублажать родителей, по крайней мере шло им навстречу.

Но служба есть служба. С каждым днем все увереннее и увереннее курсанты себя чувствовали в горах, но однажды на занятиях по горной подготовке два курсанта сорвались со скалы и разбились насмерть. Этот случай расследовала военная прокуратура. Меня тоже Сухоруков по этому поводу направил в Фергану, а я для более объективного расследования подключил своих друзей-альпинистов, которые не могли отказать в моей просьбе. Позднее попросил их по возможности проводить с курсантами занятия по горной подготовке.

Подготовка курсантов становилась все более качественной. Появились хорошие отзывы от командиров полков, воюющих в Афганистане, о том, что курсанты-ферганцы быстрее других адаптируются к местным условиям и умело действуют в боевой обстановке. Но война есть война, а на войне гибнут люди. Погибали и выпускники ферганской учебки. Мать одного погибшего солдата написала письмо министру обороны, что ввиду слабой подготовки курсантов в полку погиб ее сын. Как мать, мы ее прекрасно понимали, но огульно охаивать напряженную работу огромного коллектива офицеров, имеющих боевой опыт, было с ее стороны нетактично. Шума это письмо наделало много. Опять приехала комиссия из Москвы, и я в том числе. В течение недели изучали учебный процесс, побывали на занятиях по горной подготовке. Занятия проходили под контролем мастера спорта по альпинизму Крылова. Члены комиссии минут десять пытались тянуться за курсантами, потом выдохлись и возвращались вниз, часа три дожидались нашего возвращения. Мне принципиально нужно было выдержать все занятие, чтобы в выводы комиссии вставить свое веское слово.

Москвичи были в столовой, были и в расположении, где отдыхают курсанты, беседовали с курсантами, сержантами и офицерами.

В своих выводах комиссия Министерства обороны отметила отличную организацию учебного процесса и быта курсантов в учебном полку. Комиссия уехала, а неприятный осадок у офицеров полка остался.

Вернулся в Москву и тотчас на доклад к командующему. Слушал он меня внимательно, не перебивая, потом задал несколько вопросов и, как мне показалось, ответом остался доволен. Один из его вопросов был кадрового характера, есть ли смысл отстранять от должности командира роты и комбата? Конечно, тогда мое мнение для Сухорукова было несущественно. Однако ротного и комбата оставили на должностях, но административное взыскание они понесли.

После доклада поднялся на свой этаж, зашел в отдел и не успел поделиться впечатлениями о командировке, как потребовал к себе Хоменко. «Ну, как результат поездки?» Доложил и ему все в развернутом формате. «Это хорошо, давай собирайся в командировку. Группа вылетает в Каунас, а затем в Капсукас готовить полк Сыромятникова для участия в учении «Щит-84». Полк десантируется в Чехословакию, у тебя уже опыт есть, вот и дерзай. Точное время вылета доведу позднее».

В полку работали не менее недели. За это время полк совершил два прыжка, а после на площадке приземления подразделения отрабатывали задачу, схожую с той, которую нужно будет выполнять после десантирования в Чехословакии. Наша оперативная группа вместе с механиками-водителями вылетела на аэродром в Братиславу, а оттуда на автомобилях в район учения. Десантникам было определено для оборудования лагеря место на опушке ухоженного лесного массива. Егеря не менее трех раз в сутки обходили наш лагерь, создавалось такое впечатление, что они нас пасут. Оперативная группа расположилась в здании какого-то спортивного общества. Бывало, вечером выйдешь посмотреть на природу, а недалеко в поле полно зайцев, и не пугливые — они, как котята, играли друг с другом. Позднее до нас дошло: егеря обложили не нас, они охраняли зайцев от нас. В вопросе культуры поведения нам, восточным славянам, до наших братьев западных, как до Луны.