партиями. Никак не регулировался вопрос отношений между ЕНП и «Европейским союзом христианских демократов»[860].

В целом, ЕНП выбрала федеративную модель устройства: партии и «команды» как конституирующие элементы общей структуры, которые сохраняют свои наименования, идентичность и свободу действий в рамках их национальной ответственности (статья 2 устава). Кроме того, ЕНП «гарантирует постоянное сотрудничество своих партий-членов и «команд» в деле реализации Европейской федерации через совместную политику. Властности, (…) она продвигает, координирует и организует европейскую деятельность своих членов» (статья 3)[861]. Данные аспекты стали одной из причин слабости ЕНН и оживленных дискуссий в ее рядах в последующие десятилетия. Кроме того, ЕНП оказалась «жертвой» политики открытости другим течениям, что размывало заявленную в начале христианско-демократическую идентичность. Можно сказать, что она столкнулась с теми же проблемами, что и французские христианские демократы после роспуска МРП. Поэтому когда французы, преодолев прежние разногласия по вопросам политической стратегии, снова активизировались на международном уровне, их разочарование в проекте ЕНП оказалось велико.

В момент создания партии представители Бельгии, Нидерландов, Люксембурга и Италии выступили за этикетку христианской демократии, тогда как представители Германии высказывались против, рассчитывая на присоединение в дальнейшем партий Великобритании, Дании и Ирландии, в которых христианские демократии были слабыми или не существовали вовсе. В итоге, ЕНП формировалась как плод компромисса левоцентристов (Италия и страны Бенилюкса) и правых (Германия). Отсюда термин «народная» как скрытая апелляция к христианско-демократической традиции. Этикетка о христианско-демократической принадлежности появлялась только в подзаголовке и отражала явный компромисс между сторонниками идентичности и открытости консерваторам с более нюансированными позициями, предполагающими сближение не только с христианской демократией, но и популяристскими течениями (Европейская народная партия. Федерация христианско-демократических партий Европейского Сообщества)[862]. В 1976 г. на этом основании к ЕНП присоединилась ирландская «Fine Gael», которая не была христианско-демократической, а консервативной, а позже греческая «Новая демократия» и испанская «Народная партия».

В 1978 г. немецкий ХДС параллельно участвовал в создании Европейского демократического союза (UDE) совместно с британскими консерваторами и французскими голлистами. Впоследствии давление ХДС/ХСС, особенно после раскола итальянской христианской демократии, осуществлялось в пользу расширения ЕНП. Таким образом, «биполяризация, которая водворилась на европейской сцене, ставила под вопрос оригинальность позиционирования христианской демократии»[863].

С 1979 г. Европейский парламент фактически биполярен: существуют сильные и влиятельные фракции социалистов и Европейской народной партии. Только от Франции 37 % депутатов заседали в обеих фракциях в 1979 г., 35,8 % – в 1984 г., 34,6 % – в 1989 г., 32,2 % – в 1994 г., 49,4 % – в 1999 г., 61,5 % – в 2004 г. и 77,8 % – в 2009 г.[864]Как видим из этого расклада, рост веса французских депутатов стабилен на протяжении первых легислатур Европейского парламента и увеличивается с конца XX и особенно в начале XXI века, что продиктовано объединением правых и созданием «Союза за народное движение» (ЮМП).

Европейская интеграция продолжала оставаться одним из ключевых аспектов позиционирования французской христианской демократии на международной арене и во Франции. Внутри страны именно ее представители (в 1984 г. – С. Вей, а в 1994 г. Д. Боди) возглавляют списки правых на европейских выборах (исключая случай 1989 г., когда такой список возглавил бывший президент В. Жискар д’Эстен).

Французский Центр социальных демократов был одним из основателей ЕНП. В сентябре 1980 г. на III съезде в Кельне доктринальный доклад, посвященный экономическим проблемам, делал председатель партии Ж. Леканюэ. Однако их участие в либеральной федерации Союз за французскую демократию (СФД), созданной в 1978 г. по инициативе президента В. Жискар д’Эстена, ставило проблему: как примирить единство действий и политической позиции в рамках федерации (которое было необходимо для ее успешного функционирования) и принадлежность ее членов к разным политическим культурам? До 1991 г. СФД разделен в Европейском парламенте по фракциям, так как его члены заседают в разных фракциях. В 1989 г. председатель либеральной фракции В. Жискар д’Эстен попытался сформировать в Страсбурге либерально-консервативный полюс в противовес влиянию ЕНП и социалистов. Но в декабре 1991 г. после неудачи попытки сам вступил во фракцию ЕНП. После европейских выборов 1994 г. уже все депутаты СФД (за исключением радикала И. Галлана) вступили во фракцию ЕНП, а в 1999 г. этому последовал и единственный депутат от радикалов[865].

На европейских выборах 17 июня 1984 г. ЦСД по итогам голосования получил 7 мест из 20, доставшихся СФД (среди них П. Пфлимлен, который становится третьим председателем Европейского парламента). Представительство ЦСД в международных структурах христианской демократии и ЕЭС остается важным. В 1985–1986 гг. ЦСД «владеет» председательством в трех европейских ассамблеях: П. Пфлимлен – председатель Европейского парламента, Ж.-М. Каро – председатель Ассамблеи Западноевропейского союза, Л. Янг председательствует в Совете Европы[866].

Европейские выборы 1989 г. и эволюция международных структур христианской демократии заставили ЦСД вновь вспомнить о своих истоках. Европейский идеал ЦСД оставался близок программе Европейской народной партии: усиление исполнительной власти Сообщества и полномочий парламента. В 1989 г. ЦСД ясно высказывался в пользу парламента, реально ассоциированного с законодательной властью, и Комиссии, которая была бы ответственна перед ним. Председатель партии П. Меньери выступал за «институциональный союз Европы», т. е. наделение большей ответственностью европейских политических институтов, особенно после перехода к единому рынку[867]. Социальные демократы поддержали заключение Маастрихтских соглашений 7 февраля 1992 г., видя в них реализацию цели создания валютного и финансового союза. Но выражали озабоченность по поводу процедуры ратификации через референдум[868].

13 апреля 1991 г. в истории ЕНП состоялся «прагматичный поворот», когда после конференции партий было объявлено о стратегии более тесного сотрудничества с другими народными партиями: «Европейская народная партия (…) вступит в будущем в более тесное сотрудничество с народными партиями, которые в их странах продолжают сравнимый социальный проект и те же цели европейской политики, как и ЕНП. Следуя своему призванию быть европейской мажоритарной силой, она фундаментально решает принять народные партии в ряды своей организации, если они этого потребуют, но только если они принимают принципы, программные основы и устав ЕНП»[869]. Несмотря на протесты представителей Франции, Нидерландов и Бельгии, вскоре состоялось присоединение к ЕНП Народной партии Испании, затем в январе 1993 г. статус постоянных наблюдателей был предоставлен консервативным партиям скандинавских стран.

Как свидетельствовал французский журналист и политик Ж.-Л. Бурланж во время коллоквиума, посвященного истории СФД, британцы рассматривали ЕНП как средство распределения мест в европейском парламенте, они были «чужими» ей. Большая проблема исходила от итальянского правого политика С. Берлускони, заменившего центриста Р. Проди, его морального отношения к христианской демократии и его собственного поведения, вызывавшего череду громких скандалов. В целом, как говорил в те дни Г. Коль, «европейский маркер не является больше доминирующим» в ЕНП, что больше «нет врагов справа[870].

Одновременно прошло слияние «Европейского союза христианских