проводимых по инициативе М. Санье. После второй мировой войны они концентрируются в рамках партии МРП, представители которой участвуют в тайных встречах в Женеве с делегатами германской и других европейских христианских демократий, поддерживают создание «Нового международного движения» (фр. Nouvelles equipes Internationales, далее– НЕЙ), хотя и утверждают особую позицию своей партии в ее структурах, позже участвуют в создании более глобальных структур.

Освещая историю французской христианской демократии, официальная советская историография делала акцент на решающей роли католической иерархии и Ватикана в деле продвижения и направления ее контактов. Абсурдность этого штампа становится очевидным, когда изучаешь архивы и свидетельства той эпохи. В то же время нельзя отрицать самой роли международной деятельности католической церкви в послевоенной Европе, ее стремлении участвовать в переустройстве мира, продвигая религиозные ценности и свое видение будущего. Нельзя также отрицать и того факта, что на международной арене, на конференциях, форумах или простых дипломатических контактах эти стремления пересекались с национальными стремлениями тех или иных стран. Точно также, церковь имела опосредованное влияние на европейские христианские демократии с помощью, например, организаций «католического действия». Но степень их вовлеченности в политику и влияние на действия христианско-демократических партий еще предстоит выяснить. Введение в дискурс церкви тем организации сообщества и коллегиальности было конкретизировано во время Ватикана II догматической конституцией «Lumen gentium» (21 ноября 1964 г.) и пасторской конституцией «Gaudium et spes» (7 декабря 1965 г.). Параграф 76 посвященный «политическому сообществу и церкви» устанавливал, что создание католического государства было для церкви не более, чем «фазой цивилизации» (согласно Пию XII) или «испытанием человечества» (согласно Павлу VI), что естественным образом влекло за собой переоценку отношений с партиями христианского толка[847].

Известный французский политолог Р. Ремон также пишет не столько о роли церкви, сколько о «христианском наследии» Европы, апеллируя к дискуссиям о включении отсылки к христианству в преамбуле европейской конституции в 2007 г. По его мнению, это прежде всего вопрос идентичности. В этом плане «христианское наследие» выступает как часть достояния Европы, а христианство как социальный, культурный, политический фактор этого наследия. Ответ на вопрос «предполагает, что различают между институтами, принципами, ценностями, которым Европа обязана христианству, и поведением или стратегией сообщества, которое выступает за нее. Понадобится также признать истоки ценностей, почитаемых сегодня нашими сообществами, и идеями, принимаемыми всеми, которые настолько прижились, что воспоминание об их происхождении изглажено из коллективной памяти»[848].

Что касается Франции, то в этой стране процесс эмансипации христианской демократии от католицизма в силу исторических причин был доведен до логического конца, начиная с периода существования партии МРП и заканчивая партией Ф. Байру. Во Франции христианская демократия оставалась активным проводником европейской интеграции, выступая за экономическое, политическое и культурное объединение Европы, которое строилось в том числе на основе христианских нравственных ценностей. Христианство в их представлении – это часть общей истории, морально-этические установки, наследие, но не актуальная политика. По мнению историка Ж.-Д. Дюрана, христианская демократия во Франции и остальной Европе имела нечто вроде «общего генетического кода», который включал наследие католической церкви, элементы программы (например, приверженность «промежуточным корпусам», защита профессиональных организаций, поддержка европейского единства), принятие демократических институтов. Но во Франции отчетливо проявлялась своя специфика, которая ощутимо влияла на взаимоотношения с другими христианско-демократическими партиями: влияние истории, социально-культурный контекст (борьба клерикализма и антиклеркализма, критическая позиция католиков-интеллектуалов), сдержанное отношение к церкви, политические обстоятельства[849]. Эти факторы привели к тому, что европейская христианская демократия никогда не была монолитным целым, а французская христианская демократия всегда была ее слабым звеном.

Период влияния французской христианской демократии на международной арене совпадает с периодом апогея могущества партии МРП. С ее закатом в 1960-е годы пальма первенства переходит к немецкой христианской демократии, партиям стран Бенилюкса, отчасти итальянским христианским демократам (их вес в стране, также значительный после Второй мировой войны, сохранялся более продолжительное время). В течение нескольких лет после роспуска партии МРП международные контакты французской христианской демократии, по сути, сведены к минимуму. Ее преемник – «Демократический центр» – стремился выйти за рамки христианской демократии, став широким центристским объединением, включающим представителей других политических культур. В силу затруднительности доступа к его архивам, судить о характере международных контактов этой партии можно только предположительно. Скорее всего, они имели место на уровне личных связей или продолжения участия в общеевропейских движениях (задачей которых было содействие европейской интеграции). Его европейская программа первых лет существования, в сущности, повторяла основные тезисы МРП в этом вопросе. Ситуация меняется только после отставки Ш. де Голля, когда строительство единой Европы выходит из тупика.

С президентством Ж. Помпиду (1969–1974) французские христианские демократы связывали надежды на продолжение европейской интеграции. Они приветствовали и поддержали референдум о вступлении Великобритании в ЕЭС в 1972 г. Но одновременно не забывали критиковать правящее большинство за медлительность в деле углубления интеграции. Например, в начале марта 1972 г. Ж. Леканюэ обвинил министров-голлистов М. Дебре и М. Шумана в том, что они не осуществляют программу участия Франции в европейском строительстве, намеченную Ж. Помпиду. По его мнению, «исторические голлисты» тормозят реализацию этой политики[850]. Накануне парламентских выборов 1973 г. Ж. Леканюэ снова призвал к ускорению европейской интеграции (разработка совместной валютной, финансовой, социально-экономической и внешней политики, координация между вооруженными силами Франции и Великобритании, расширение полномочий Европейского парламента). «Мы требуем, чтобы не позже, чем через два года, новое французское правительство немедленно обратилось к своим партнерам с инициативой избрания прямым всеобщим голосованием Европейского парламента. Для нас и для наших европейских партнеров это будет решающим тестом в отношении изменений французской политики»[851], – отмечалось в партийном издании французских центристов.

Актуализация европейской интеграции проходила на фоне трансформации европейских структур христианской демократии. К этому времени отошли на второй план цели и задачи, ради которых активизировалось сотрудничество европейских христианских демократий: борьба с коммунизмом, решение германского вопроса, начало объединения Европы и преодоления разлома между народами, вызванного Второй мировой войной. Теперь речь больше шла о продолжении и углублении европейской интеграции. Не случайно, как только в 1970-е годы обозначился новый этап в строительстве единой Европы, международные контакты христианских демократий быстро перешли в рамки европейских институтов.

Закат НЕЙ к концу 1960-х годов стал свершившимся фактом. Он проистекал из двух обстоятельств: продвижение европейской интеграции и слабость структур движения. Интерес к их функционированию постепенно проходил. Во Франции МРП после возвращения к власти генерала де Голля в 1958 г. переживала трудные времена, а с 1962 г. оказалась в оппозиции. Задача выживания на политической сцене отодвигала на второй план международные контакты. Тем не менее, по мнению Т. Янсена, сотрудничество продолжалось. Более того, формируется