и парламентских выборах 2007 г. окончательно вывела христианскую демократию из разряда крупных политических сил. В итоге, в рядах ЕНП стали появляться христианско-демократические течения – «Афинская группа» в 1998 г. и «Группа Шумана» в 2000 г. (под руководством Ф. Байру). Размывание христианской демократии станет одной из главных причин выхода партии Ф. Байру из ЕНП в 2004 г., чтобы совместно с Р. Проди и Ф. Рутелли основать Европейскую демократическую партию (PDE). Но и там французская христианская демократия оказалась в меньшинстве, задавленная популистскими партиями Восточной Европы (например, из Литвы и Словакии)[880]. Также, решение СФД покинуть ЕНП объяснялось поправением самой партии ЕНП и сотрудничеством с французской ЮМП. Кандидат на президентских выборах в 2002 и 2007 гг. Ф. Байру развивал тогда стратегию разрыва с правыми и позиционирования в центре, то есть между ЮМП и социалистами. В этом плане было логичным его решение покинуть фракцию ЕНП, где он был вынужден солидаризироваться с ЮМП. Наконец, как говорил сам Ф. Байру, имелись личные мотивы из-за прихода к руководству скандального С. Берлускони вместо Р. Проди («я не могу доверить своих детей Сильвио Берлускони»)[881].

Образованная в 2007 г. в результате президентских выборов новая партия Ф. Байру – «МоДем» не смогла исправить положение, потерпев серьезное поражение на парламентских и европейских (8,46 %) выборах 2009 г. Этот факт привел к фактическому распаду Европейской демократической партии. Французские христианские демократы (6 депутатов) оказались во фракции «Альянс демократов и либералов за Европу» (ADLE) в Европейском парламенте[882]. Но их влияние по-прежнему было невелико. Исчезновение данной политической культуры во Франции в начале XXI века имело следствием одновременно исчезновение их влияние в международных структурах, где главенствуют теперь другие политические силы.

Глава третья

Закат христианской демократии? (политическая стратегия Ф. Байру на рубеже XX–XXI веков)

Конец XX в. несет с собой реструктуризацию французского политического пространства, отмеченного распадом СФД, объединением умеренных правых и центристов, «множественной левой», ростом Национального фронта, закатом радикалов и коммунистов. Трансформации, имевшие место, закономерно ставят вопрос о конце традиционных политических культур, идеи и лозунги которых к концу столетия во многом оказались исчерпанными. Но означает ли этот конец, что на смену приходит что-то новое? Несомненно, любая политическая культура эволюционирует, но отнюдь не исчезает, меняется с появлением новых факторов. Но «эволюция политической культуры – это не только адаптация к конъюнктуре, она равным образом вызвана влиянием других политических культур, в частности, тех, которые находятся в доминирующей позиции»[883]. Упадок политической культуры наступает тогда, когда ее ориентиры, видение государства и социальной организации, ее предложения и средства выражения «кажутся полностью неадекватными мажоритарным представлениям членов группы»[884].

Поскольку политическая жизнь Франции продолжает определяться партиями, то следует признать, что христианско-демократический центр существует еще определенное время после создания «Демократической силы». Этот центр по-прежнему формирует свое специфическое социокультурное и политическое пространство, продолжает присутствовать на национальных и местных выборах. Вместе с тем его влияние сильно сужается, равно как и разбросанность наследников по разным политическим флангам. Ш. Деламар и Ф. Оливье подчеркивают: «Христианская демократия, такая, какой она создавалась с 1848 года, сегодня выполнила свою роль. Она исчерпала свои возможности. Она вывела христиан из их политической изоляции. Они не являются больше «побежденными 1789 года». Она также способствовала сначала сдерживанию, затем поражению коммунизма… С падения коммунизма в 1991 году основной повод существования традиционных христианско-демократических партий кажется исчезнувшим, так как их первая мотивация, реинтеграция верующих в Республику не представляется больше необходимой»[885].

Христианская демократия сегодня не имеет однородного и стабильного электората, вынуждена признать торжество индивидуализма, универсальных общечеловеческих ценностей (либеральных по духу) и смириться с закатом традиционных ценностей (семьи, брака, морали, религии), вынуждена бороться с новыми вызовами (безработица, «исключения», иммиграция), которые формируются уже поверх национальных границ. «Выбор избирателей по-прежнему связан с ценностями, но эти ценности все больше трудно сформировать в связные системы, сильную и стабильную идентичность»[886], – пишет социолог Э. Швейсгют. В итоге, личные стратегии и амбиции играют сегодня куда более важную роль, нежели доктрина.

Французский политолог Ю. Портелли в статье, опубликованной в газете «Фигаро», делает одно простое наблюдение: христианские демократии в Европе преуспели в тех странах, где они сумели выйти за «католический мир», тогда как те, кто потерпел неудачу в этом предприятии, как МРП во Франции или испанская христианская демократия, пришли в упадок. «Если французские христианские демократы не хотят стать, как в Испании, простым течением крупной консервативной партии, – писал он, – им надо ответить на двойной вызов: их правительственная культура и их проект создают неоспоримые пункты, тогда как интеллектуальная и духовная традиции, которые их питают, как и форма политической деятельности, позволяющая им распространять свое влияние, нуждаются первая в модернизации, вторая в перестройке». Он отметил, что в интеллектуальном плане многочисленны те, кто готов перевернуть страницу и создать «тотально светскую партию, а не просто секуляризованную». «Такой демарш, который трактуется как победа либерального католицизма и его «частного» видения веры, не обходится без вопроса о настоящем состоянии отношений между христианской этикой и политической деятельностью в обществе, где поведения и ценности в течение долгого времени не являются больше теми, которые господствовали в золотой век социального католицизма». В политическом плане христианская демократия может существовать лишь по примеру голлистов и социалистов, «способных выстраивать личные и коллективные долгосрочные стратегии». Иными словами, это подразумевает «большой вызов, который идет против течения принятых идей о конце идеологий и закате политических партий, но который имеет лишь другую альтернативу в краткосрочном исчезновении»[887].

В новой культуре консенсуса сосуществуют все политические тенденции (например, католики и коммунисты). Любая проблема может быть интегрирована в правительственную программу. Нет больше крупных антагонистических ставок, мобилизующих проектов общества. В этом факте прослеживается нарушение главного закона возникновения политической культуры: чтобы сформировалась новая политическая культура, необходимо, чтобы одновременно сформировалась и антагонистическая политическая культура. Единственная партия, которая смогла бы сыграть такую роль, это Национальный фронт. Но способен ли он на это? Иными словами, мы имеем дело с осколками прежней христианско-демократической политической культуры, которая, исчерпав свои возможности и выполнив историческую миссию, стала подкультурой демократии, сведенная к аморфным и быстро распадающимся сетям влияния, но неспособная доминировать как раньше в современном политическом пространстве.

Судьба французской христианской демократии на рубеже двух столетий неразрывно связана с личной стратегией Ф. Вайру. По итогам президентских выборов 1995 г., вследствие отказа Ж. Ширака распускать парламент, Ф. Вайру перешел к следующему этапу – завоеванию СФД. Стратегия Ф. Вайру имела одну глобальную цель – обновление СФД к марту 1996 г., занятие СФД