Переводить приходилось в основном в ресторане, из-за этого Митя почти не успевал поесть. А Степан, хоть и знал немецкий, помалкивал, кушал в свое удовольствие, поглядывал, прислушивался, явно контролировал Митю.

Митя несколько раз просил его помочь. Степан отвечал:

– Само собой, старик, мы ж вместе работаем, – подмигивал и ободряюще хлопал по плечу.

Но за завтраком, обедом и ужином все продолжалось по-прежнему. А когда возвращались в купе, опять звучала бесконечная трескотня о бабах. Митя только одного не мог понять: когда же барабанщик успевает строчить свои отчеты?

Чиновные шишки жрали и пили как приговоренные, трапезы тянулись часами. Молочные поросята, бараньи шашлыки, цыплята-табака, осетрина, семга, горы икры – все исчезало в чиновных утробах, заливалось коньяком, шампанским, водкой, а потом еще торты, фрукты. Немцы ели спокойно, без жадности, только на икру налегали. Никогда ее раньше не видели в таких количествах. Пили умеренно, Отто Даме отказывался от мяса и не прикасался к спиртному. Даже за здоровье товарища Сталина и за здоровье фюрера позволял себе поднимать бокал с водой.

К полуночи немцы уходили в свой спальный вагон, и тогда начиналось настоящее свинство, с матом, игрой в дурачка, плевками на ковер, похабными анекдотами.

Утром к завтраку начальство являлось опухшее, вялое, таращило налитые кровью глаза. Немцы выглядели куда бодрее. Митя слышал, как они тихо обмениваются насмешливыми репликами: «Загадочная русская душа… Светлые идеалы коммунизма… Царский поезд…»

За окнами проплывали заснеженные поля, леса, деревни. На станциях поезд останавливался редко и только ночью. Если какой-нибудь немец вылезал на пустую платформу размяться, подышать и пошпионить, он видел лишь фасад вокзала, гигантскую скульптуру Сталина, смутные силуэты обходчиков, огни семафоров.

В Новосибирске немцев встретила лютая вьюга и паника городских чиновников. Дорогу от вокзала до гостиницы не успели расчистить, проехать на автомобилях было невозможно. Делегацию возили на санях. Немцам приключение нравилось.

Снег прикрыл убожество немощеных улиц и рабочих бараков заводского жилгородка. Авиазавод имени Чкалова был огромный, со множеством корпусов и цехов. Для немцев, конечно, устроили показуху, и они это сразу поняли. Директор дрожал, заикался, увиливал от прямых ответов, с механическим воодушевлением рассказывал о грандиозных достижениях и еще более грандиозных планах. Митя со злостью ловил снисходительные улыбки немцев.

Завод выпускал в основном истребители И-16, гордость советской авиации. Немцы преувеличенно восхищались маленькими тупомордыми «Ишачками», осматривали новый цех бомбардировочной авиации. Митя вдруг увидел все это их глазами, и стало страшно. Он догадывался, что наши секретные военные заводы показывают немцам по личному распоряжению Сталина. Цель – убедить их в нашей военной мощи. Смотрите, какая огромная страна, сколько мы производим оружия! Но эффект получался обратный. Невозможно было скрыть, что оборудования, грамотных рабочих, технологов, инженеров не хватает, что станки собраны кое-как. Рабочие испуганно таращились на гостей, отвечали односложно, пытались поскорей удрать, спрятаться. И еще – от них плохо пахло. Митя знал, что в рабочих бараках нет водопровода, а поблизости ни одной бани и прачечной.

В качестве главного инженера немцам представили парня лет двадцати пяти, он был белый как бумага и говорил лозунгами: «Родная партия и лично товарищ Сталин… Отеческая забота… Выполним, перевыполним… Повысим качество продукции…»

Митя услышал, как один из визитеров, склонившись к уху Даме, прошептал:

– Кажется, этот юноша от волнения обмочился.

Даме в ответ скорчил печальную рожу, подмигнул:

– Трудности технические, кадровые, психологические, гигиенические.

Митя рад был вернуться в поезд. Степан сразу залег спать. Прихватив книжку, Митя выскользнул в коридор, долго стоял у окна. Вьюга кончилась, тучи разбежались. В лунном свете мягко покачивались сизые волны заснеженной тайги. Лиловое небо отливало бирюзой, мигали редкие звезды. Он попытался читать, но не мог успокоиться, в душе кипели стыд, злость, страх. Лицо морщилось, губы едва заметно шевелились. Он бормотал про себя: «Это моя страна, нищая, грязная, средневековая, но моя. И нечего ухмыляться! Высшая раса, сверх-человеки! Еще поглядим, чья возьмет!»

– Бескрайние просторы, великая Сибирь, – произнес вкрадчивый голос по-русски, с легким акцентом.

Митя вздрогнул. Даме подошел неслышно, встал рядом, пропел приятным баритоном:

– Широка страна моя родная,

Много в ней лесов полей и рек.

Я другой такой страны не знаю,

Где так вольно дышит человек.

Митя ничего не ответил, только заставил себя растянуть губы в резиновой улыбке. Даме взял книжку из его рук, прочитал вслух название, имена авторов, покачал головой:

– Увлекаетесь физикой? Вот уж не думал.

Митя молча кивнул, хотел забрать книжку, но это было бы невежливо. Даме открыл первую страницу. Его подвижное лицо на мгновение застыло. Он пристально взглянул Мите в глаза, тихо, вкрадчиво заметил:

– Дарственная надпись, автограф автора.

– Одного из авторов, – уточнил Митя.

– Значит, физика не просто увлечение, вы учились у профессора Мазура. Как он поживает?

– Вы разве с ним знакомы?

– Лично не знаком, но имя достаточно известное. – Даме отбил пальцами дробь по стеклу. – Школа Резерфорда. Любопытно, как складываются судьбы ученых такого уровня тут, в СССР?

– Нормально складываются, все в порядке, – быстро пробормотал Митя.

– Не сомневаюсь, что ученые в Советском Союзе пользуются всеми возможными привилегиями, уважением и почетом, – с иронической важностью произнес Даме и добавил чуть тише: – Ну, а все-таки, как дела у вашего старого учителя? Какие премии успел получить? Какие открытия сделал? Руководит кафедрой или институтом?

– Не знаю, – Митя пожал плечами, – очень давно его не видел.

– И публикациями не интересовались?

– Да так как-то…

– Но книжку взяли с собой в дорогу.

– Под руку попалась, хотел подтянуть немецкий, заодно физику вспомнить.

– Понятно, – кивнул Даме, – физика сейчас на взлете. А вот своих старых учителей забывать нехорошо.

– Согласен, – Митя вздохнул, – нехорошо.

Из купе высунулась голова Степана в сеточке для волос, покрутилась, как локатор, засекла Митю и Даме и тут же спряталась.

– Внимательный у вас сосед, – заметил Даме с сочувственной усмешкой. – Книжку не одолжите почитать? Мне тоже захотелось вспомнить физику.

– Но ведь это не арийская физика, – заметил Митя все с той же резиново-любезной улыбкой.

Даме тихо рассмеялся и потрепал его по плечу.