Игла метнула в меня благодарный взгляд и кивнула. Она повела свободной рукой, теневая ловушка сжалась и забурлила, но тела… рухнули на пол слишком рано. Люди не задыхаются так быстро.

– Что с ними? – процедил Ратнар.

Игла с осторожностью рассеяла тени, и мы с ужасом поняли, что все трое колдунов мертвы. Их лица посинели, а распахнутые глаза невидяще уставились в потолок.

– Ты их удавила! – возмутился друг. – И как нам теперь доказать их связь с Айданом? Трупы при всем желании не допросишь!

– Шайзар просил не убивать, и я не убивала.

Я отпустил руку Иглы, и та вновь пошатнулась, но отпрянула, стоило мне потянуться к ней.

– Хватит меня лапать, – фыркнула она и присела перед трупами.

Игла деловито осмотрела кожу одного из них, веки и зрачки, а после приподняла губу. На зубах колдуна осталась кровь. Служанка Амаль внимательно изучила тело и обнаружила окровавленную рану на левом запястье. Он… кусал себя? В руке Иглы мелькнул тонюсенький стилет, который она жестом фокусника достала из ножен на предплечье. Острое лезвие вспороло рану, и служанка Амаль, не брезгуя, запустила пальцы в плоть мертвеца. Уже через несколько мгновений она издала победный клич. В ее окровавленных пальцах поблескивала серебром пилюля.

– Эта дрянь была вшита под кожу. Когда-то я читала, что нашадские воины вшивают в свои тела яд, чтобы при попадании в плен покончить с собой, не дожидаясь пыток и допросов. Похоже, воевода Нарама поклонник военной доктрины Нашада.

– Какие слова, барышня! Военная доктрина! Я впечатлен и сражен наповал, – фыркнул Ратнар и даже отвлекся от изучения трупов, одарив Иглу полным нескрываемого ехидства взглядом.

– Представь себе, великий сыскарь. Я умею не только спасать неумех-навиров.

Ратнар наверняка швырнул бы в Иглу остроумный ответ, но его перебил смешок Иссура, переросший в истеричный хохот.

– Обставили они вас по всем фронтам, неудачники, – задыхаясь от смеха, выдавил он.

– Может, мне и тебя убить, тварь? – зарычал Ратнар, грубо толкнул Ак-Сарина к каменной стене и вцепился ему в глотку. – Ты и твои дружки опоили людей, и те превратились в диких зверей. Они превратили Правый берег в кровавое месиво. Ты хоть представляешь, сколько смертей на твоей совести, завистливый ублюдок? Так хотел звание воеводы, что позабыл, как это – быть человеком?!

Иссур хрипел в хватке Ратнара, открывал и закрывал рот, словно выброшенная на берег селедка, и отчаянно цеплялся за своего обидчика связанными руками. Голыми руками. Вдруг он замер и даже обмяк. Ратнар ослабил захват, и Иссур пробурчал:

– Ты не врешь. Он одурманил людей. Он и правда сделал это…

– Кто? – рыкнул друг.

– Главный среди них. – Иссур брезгливо кивнул на мертвецов. – Он считал, что я действую по-детски глупо, и обещал захватить имение воеводы своими методами.

– Где эта мразь сейчас?

– Повел людей к сгоревшей фабрике, чтобы взять под стражу Тира.

– Ты хоть понимаешь, что никакого ареста не будет? Его разорвет на части злобная околдованная толпа. Или же под шумок прикончит твой подельник. И в этом виноват ты, братоубийца!

– Я не братоубийца! Я не желаю ему смерти! – хрипло выпалил Иссур и закашлялся, стоило Ратнару сдавить сильнее.

– Ты отправишься под суд. И я искренне надеюсь, что сдохнешь на рудниках! – рявкнул я, не в силах больше оставаться в стороне. Кулаки неистово чесались превратить надменное лицо в кровавую кашу. Уверен, Ратнар чувствовал то же самое.

– Только вместе с тобой, ублюдок, – процедил Иссур и вскрикнул, когда Ратнар приложил его затылком о стену.

– Нужно уходить и подать сигнал вашим, – заявила Игла, оттесняя меня от Иссура. – Эти ваши бусины еще остались?

– Она права. Нам пора, – согласился Ратнар, но прежде снял с пояса особые кандалы и сковал руки Иссура. Похоже, друг хотел доставить ублюдку как можно больше страданий.

Ак-Сарин согнулся пополам от боли, и из его груди вырвался почти звериный рык. Этот звук идеально завершал сегодняшний вечер.

Мы поднимались по бесконечным ступеням в полном молчании, толкая перед собой пленников. Те безропотно подчинялись, лишь бормотали, что их одурманили уговоры Иссура. Ак-Сарин шипел им проклятия, и его искаженное болью лицо в тусклом свете масляной лампы напоминало морду демона.

В груди скреблось дурное предчувствие. Жив ли Тир? Как ему помочь? И почему удовлетворение от поимки Иссура так и не пришло? Да потому что он оказался не главным действующим лицом неудавшегося переворота.

Мы выбирались на улицу бесконечно долго, и каждая секунда промедления отдавалась во мне злостью и тревогой. Когда над головами вновь появилось затянутое тучами ночное небо, я сдавил пальцами тревожный талисман и подбросил его в воздух. Знакомые алые искры рассыпались в вышине. Дозорный на посту наверняка увидит сигнал и отправит к нам братьев.

– Я не желаю Тиру смерти, – вновь и вновь повторял Иссур, привалившись к стене.

Ратнар схватил его за шкирку и заставил идти дальше. Мы вновь вернулись в знакомую подворотню, и я на всякий случай накрыл нас тенистым маревом. Не говоря ни слова, Игла схватила мою руку, теперь уже подпитывая, а не отбирая силы. Это движение, подсвеченное лампой, не укрылось от глаз Иссура. Тот хмыкнул и бросил нам с отвращением:

– Какая живописная картина: два отброса держатся за ручки. Неужто моя до тошноты идеальная сестрица так быстро тебе надоела? А как же ведьма? Не боишься, что она подсмолит тебе яйца, если они, конечно, есть у тебя в штанах?

– Заткнись, мразь! – рявкнул Ратнар и, схватив Иссура за волосы, приложил того о каменную стену. – Только попробуй открыть рот, когда не спрашивают.

Ак-Сарин фыркнул и замолчал, как и все мы. Игла после его мерзких слов отдернула руку, словно обожглась, и мое измученное тело вновь охватила слабость.

Мы прождали навиров где-то с полчаса, и все это время я не рассеивал тени на случай, если вернутся подельники Иссура. Но стоило нам завидеть знакомые зеленые шинели, как я с облегчением отпустил их и пошатнулся. Игла поддержала меня под локоть, но тут же отступила на шаг.

Навиры явились во главе с Бором, который внимательно выслушал доклад Ратнара, а после велел разведчикам обыскать каждый темный угол библиотеки и вынести трупы из подвала. Когда Иссура увели прочь, он повернулся ко мне, и в тот же миг я осознал, что наказание меня настигло. Взгляд старика Бора полнился разочарованием и злостью. Я – тот, на кого он сделал неудачную ставку и проиграл. Наверное, мне следовало испытывать стыд, но его погребла под собой благодарность Амаль. Она нуждалась в моей помощи, и я помог. С последствиями