— Подумаешь… Тебя и не видно ни краешка.

— Все равно отвернись.

— Пожалуйста… Слушай, ты лучше не надевай выжатые плавки, они все равно будут сырые. Дома высушишь. А сейчас надень сразу штанишки… — Она сказала детское слово «штанишки» нарочно, чтобы «Винни Пух» чувствовал ее взрослость.

— Ага! — Он (все еще в плавках) выскочил, схватил с песка комбинезончик и снова укрылся за досками. — Ты отвернулась?

— Ну, чудо природы… Да отвернулась, отвернулась! — Лика встала спиной к барже и запрокинула лицо. Солнце загорелось на мокрых ресницах, разбросало тонкие лучи. Согрело щеки…

За спиной послышалась возня. «Борец со страхом» — в штанах с лямками, но без футболки — застегивал на ступнях босоножки. Глянул слегка виновато.

Лика вспомнила нагретую палубу.

— Слушай, принеси мне сверху имущество. А то не хочется босиком по печке…

— Сейчас! — он охотно рванул вверх по сходням и тут же вернулся с ее штанами, тельняшкой и обувью. Лика отнесла одежду к островку зелени, положила там.

— А ты… почему не одеваешься? — неловко спросил мальчишка. Видно, просто не знал, что сказать.

— Посижу еще на солнышке, все на мне и обсохнет… И, может, хоть немножко загара прилипнет… — Лика шевельнула плечами.

— А тогда… можно я тоже посижу?

— На здоровье! — обрадовалась Лика. Почему — то не хотелось расходиться вот так сразу. «А может, сделать с него набросочек? Да нет, он застесняется. Или решит, что это в уплату за помощь…»

Мальчик оставил сохнуть на сходне полосатую тряпицу, кинул в одуванчики футболку, уселся на нее, обняв коленки. Оттянул у футболки далеко в сторону ее край.

— Садись рядом…

Но свободного краешка было мало, Лика бросила рядом тельняшку.

— Вот так… — И села бок о бок с пацаненком, от которого пахло речной сыростью (от самой Лики, наверно, тоже). Тогда он потерся ухом о плечо и спросил, глядя перед собой:

— Тебя как зовут?

Лика дернула травинку.

— Ужасно неуклюже меня зовут. Родители сделали подарочек… Ан — же — ли — ка…

— Почему неуклюже? — серьезно заспорил он. — Это хорошее имя. Есть такие толстые романы про Анжелику. «Анжелика и король» и еще всякие… Мама любит читать…

— Вот и мои мама с папой любили в молодости. Так и назвали…

— А если по — простому, коротко, то как? Все равно Анжелика?

— По — простому Лика. Это все же терпимее… А тебя как? По — простому и по — всякому…

Он разъяснил обстоятельно:

— Полное имя — Трофим. Дедушку так звали… А если неполное, то по — разному. Можно Троша, но я не люблю. Лучше Трошка. Но в классе дразнятся: «Трошка — картошка»… Мама зовет «Тростик», но сама же говорит: «Ты не Тростик, а кочерыжка». Это она про тело — сло — жение…

— Нормальное у тебя тело — сло — жение. Имя тоже нормальное… Ты, наверно, в первом классе?

— Ну да… Все еще не пускают на каникулы, хотя на уроках делать ну совершенно уже нечего. Сидим, маемся… А ты в каком?

— Шестой дотягиваю… Сегодня вот с урока прогнали…

— Почему?! — Тростик даже привстал. Наверно, в уме первоклассника не укладывалось: как можно прогнать с урока такую большую, храбрую и умную ученицу?

— Поругалась с учителем рисования… То есть не совсем поругалась, а разошлась во мнениях. Ну, он и сказал, чтобы гуляла…

— По — моему, это большое свинство… с его стороны, — убежденно сказал Тростик.

— Нет, он, в общем — то, ничего дядька. Но тут нашла коса на камень… Из — за звездного глобуса.

— Из — за чего?! — весело изумился Тростик.

— Сейчас покажу… — Лике не хотелось уходить из — под солнечного тепла и мягкого ветерка, не хотелось прощаться с забавным Тростиком. И она потянула к себе папку.

Картинка со звездным глобусом вызвала у Тростика тихий восторг.

— Это ты сама нарисовала?!

— Ну, не Суриков же…

— А это морской глобус, да? Я такой видел на картинке. Это чтобы по звездам проверять путь корабля… У меня разные картинки про корабли есть, я собираю всякие вещи про все морское…

— Умница, — сказала Лика.

— А ты можешь меня нарисовать?

«Надо же! Сам напросился!»

— Могу. Хоть сейчас…

— А с таким глобусом можешь? Будто я его держу и разглядываю…

— С глобусом… с ним сложнее… Надо, чтобы ты держал в руках что — нибудь круглое. Мяч хотя бы. А то будут неестественно…

Тростик тут же нашел выход:

— А давай тогда встретимся снова! Я приду с мячом! Или… тебе, наверно, некогда? — Он, кажется, вспомнил о разнице между собой и этой почти взрослой художницей.

Но она сказала:

— Да почему некогда? Можно…

В самом деле, мог получиться забавный рисунок: серьезный первоклассник Глобусенок с желтым шаром, на котором вся Вселенная. Будто пытается проникнуть в звездные загадки…

Минут через двадцать они шагали вверх по Пристанскому спуску, где среди булыжников на дороге тоже цвели одуванчики. Лика уже знала, что Тростик живет в Ершовском переулке, не очень далеко от нее.

— А почему ты оказался в такой дали от дома?

— Гуляю… Ты ведь тоже оказалась…

— Но мне же не семь лет!

— Мне уже семь с половиной…

— Да, это существенно… а дома не попадет?

— Мама же на работе…

— А если спросит, где был днем? Ты же никогда не врешь…

— А я скажу: гулял. Без подробностей. Это не вранье.

— А если спросит подробности?

— Ну… расскажу тогда, — вздохнул Тростик. — Что делать…

— Вот за такие одиночные прогулки точно полагается по шее, — назидательно сообщила Лика.

— Ага! А мама говорит, что по другому месту! — весело признался Тростик.

— Это еще полезнее. А… — Она чуть не спросила, что говорит по этому поводу папа. Тростик понял и объяснил — скучновато, но без задержки:

— Мы с мамой сейчас вдвоем. Отец выбрал «свободный образ жизни». Он теперь в Сургуте…

— Что же, дело понятное, — сказала Лика. — Мой еще дальше. В Австралии…

— Вот это да! Насовсем или в командировке?

— Да нет, не в командировке… Ух ты! Он идет навстречу!

— Приехал из Австралии? — обрадовался Тростик.

— Да не отец идет, а Ильич! Герман Ильич… Тот учитель, с которым я сегодня… — И разойтись было нельзя на узком Пристанском спуске. — Здрасте…