«26 августа, в первый день битвы при Дрездене, — пишет Рошешуар, — атака опять началась слишком поздно и недостаточно энергично. Все-таки союзная армия захватила два редута, расположенные между воротами фрейбургскими, диппотисвальденскими и пирнскими… Вместо посылки время от времени подкреплений, только поддерживавших сражение, не приводя ни к какому результату, необходимо было произвести сразу атаку по всей линии, всеми наличными силами. Фельдмаршал Моро, видя безплодность таких усилий, сказал царю: “Что такое делается? Отчего не наступают? Судя по вялости обороны, Наполеона здесь нет, и мы имеем дело только с частью его армии”.

Император Александр, пораженный справедливостью замечания, провел Моро к генералиссимусу, чтобы тот повторил ему свои слова. Австрийский генерал стал приводить очень слабые возражения в оправдание медлительности своих действий, объясняя ее благоразумием; наконец, прижатый к стене, заявил: “Мы не хотим разрушать Дрезден!” — “Ах, вот как! — воскликнул победитель при Гогенлиндене. — Однако, князь, когда ведется война, это делается не для того, чтобы щадить врага, а чтобы причинить ему как можно больше вреда. Зачем было в таком случае подступать к городу? Надо было избрать другое поле сражения. — Разгорячившись, видя равнодушие, с каким принимались его советы, он воскликнул, бросив об землю шляпу: “Ах, черт возьми, князь, теперь я уж не удивляюсь, что семнадцать лет подряд вас везде бьют!” Мы все слышали эти слова. Можно себе представить произведенное ими впечатление. Император постарался успокоить Моро, отвести в сторону, а он, отходя, добавил следующее предсказание: “Государь, этот человек погубит все дело!”»

26 августа утром австрийцы одновременно атаковали Дрезден и Пирну, однако крепкие стены Дрездена извергали смертельный огонь, который заставил их остановиться, а Пирна, на короткое время захваченная австрийцами, вскоре вновь перешла в руки французов благодаря штыковой атаке Старой гвардии.

Вот как описывает ее командан Анри Лашук в своей книге «Наполеон и Императорская Гвардия»: «Ворота открываются перед Дюмутье, Тиндалем, Камброном, Жуаном и их идущими в атаку вольтижерами. Огонь со стен прикрывает их выход. У Пирнской заставы дивизия Дюмутье устремляется на врага, но при выходе из-за палисадов барабанщики 3-го полка тиральеров перестают выбивать сигнал атаки. Кто скомандовал “Стой”? Никто — просто очередной шквал картечи разбил все барабаны. Дивизия Барруа беглым шагом захватывает русские позиции, находящиеся перед Пирнскими воротами, и занимает Гроссгартен».

Свита царя вела наблюдение за Дрезденом с Ракницких высот. Когда из города послышались грозные крики Vive L’Empereur!, стало ясно, что Наполеон прибыл в Дрезден. Царь считал необходимым немедленно отменить операцию в соответствии с принятым соглашением уклоняться от боев лично с Наполеоном. Австрийский император отказался высказать свое мнение, а прусский король, проявивший свою некомпетентность еще в 1806 году, высказался за немедленное продолжение сражения с Наполеоном при таком замечательном численном превосходстве, которое имели армии союзников. Но царь настоял на своем, и приказ был отдан Шварценбергу отложить главную атаку. Дэвид Чандлер пишет в этой связи: «…прохождение приказов вниз по иерархической лестнице было медленным, и, прежде чем успели передать на места это новое решение, послышался тройной залп — сигнал к началу штурма; массы союзнических армий пришли в движение, пока их пришедшие в ужас командующие, не веря своим глазам, смотрели в подзорные трубы и ругались на чем свет стоит».

Уже цитированный нами Анри Лашук в другой своей книге «Наполеон. Двадцать лет кампаний» продолжает: «…было около четырех часов пополудни… войска Шварценберга двинулись к городу пятью колоннами. На правом фланге 1-я колонна графа Витгенштейна повела демонстративную атаку со стороны Блазевица и Штризена, далее 2-я колонна Кляйста из II прусского армейского корпуса также производила демонстрацию, наступая от Штрелена на Гроссгартен и дальше к внешней границе города между Пирнскими воротами и Донауской заставой. В центре, наступая от Ракницких высот вдоль дороги из Диппольдисвальде, атаковала 3-я колонна генерала Коллоредо, а левее ее, двигаясь через селение Плауэн, — 4-я колонна генерала маркиза де Шателера, состоявшая из отборных австрийских гренадеров 1-й резервной дивизии… На левом крыле союзников, через селение Лебтау, наступала 5-я колонна графа Дьюалаи».

Сражение разгоралось по мере того, как к Наполеону подходили все новые и новые подкрепления. С обеих сторон слаженно работала артиллерия. Через час город запылал от разрыва бомб, выпущенных из гаубиц.

Весь день 26 августа Моро провел в седле, держась рядом с императором Александром I и королем прусским, постоянно совершая рекогносцировки местности, следя за движениями корпусов и выбирая пункты атаки. План Наполеона состоял в охвате своим левым и правым флангом всей Богемской армии. С этой целью он направил корпус Вандамма в Петерсвальд с задачей опрокинуть правое крыло Богемской армии, а корпус Мюрата — в Мариенберг с приказом атаковать левое крыло союзников. Затем Наполеон сосредоточил большую часть своей артиллерии прямо напротив центра Богемской армии.

В ночь на 27 августа наступило некоторое затишье, но с рассветом, несмотря на сильный дождь, который продолжался трое суток без перерыва и о котором не забудут все участники Дрезденской битвы, взаимные атаки возобновились с удвоенной силой. План союзников на этот день состоял в сосредоточении в центре двух третей своих сил. Генералы Бианки и Витгенштейн примерно с 25 000 солдат у каждого должны были остаться для удержания левого и правого флангов.

* * *

Однако ожидалось, что прибытие корпуса Кленау усилит левый фланг к северу от реки Вайсериц. Со своей стороны, Наполеон спланировал сдерживающее действие в центре и двойной обход флангов противника, причем обход левого фланга союзников должен был быть тесно связан с более широким наступлением Вандамма, который должен был перерезать их коммуникационные линии и в районе Петерсвальде. «Для этой цели, — пишет Дэвид Чандлер, — был использован буквально каждый солдат. Мюрат с 35-тысячным корпусом (Виктора и Латур-Мобура) был поставлен на правом фланге французов; Мармон и Сен-Сир имели приказ удерживать центр силами 50 000 человек, поддерживаемых единственным французским резервом — пехотой Старой гвардии; Ней и Мортье, при поддержке кавалерии Нансути, сосредоточили 35 000 оставшихся на левом фланге войск, большей частью принадлежавших к гвардии».

Атака французов против правого фланга союзников началась в 6 часов утра. Мортье и Нансути, при поддержке Нея, быстро вытеснили промокших и упавших духом солдат Витгенштейна из леса Блазевица и начали теснить назад правый фланг линии союзников.

Анри Лашук пишет: «Утром дождь настолько сильный, что невозможно зарядить ружье. Теперь слово пушкам, а дело — саблям. Мюрат со своей кавалерией, поддержанной кавалерийскими частями гвардии, опрокидывает левый фланг неприятеля к Штаделю и Корбицу; в центре армейские корпуса подаются вперед. На левом фланге французов бой возобновляется благодаря гвардейской артиллерии, которая успешно поддерживает огнем наступательное движение».

С 7 до 10 часов утра обе стороны ограничивались артиллерийской подготовкой. В одиннадцатом часу в атаку пошла Молодая гвардия. Зайдниц был взят гвардейскими вольтижерами в 11.15 утра. Сам Наполеон прибыл к этому пункту. Но по пути туда он едва не погиб от вражеского ядра, упавшего у ног его лошади. «Этот случай, — пишет Анри Лашук, — только поднял настроение императору, видевшему, что войскам его левого крыла сопутствует успех».