— Все слуги спят давно, — фыркнул Дикий. — Стану я поднимать шум из-за кувшина вина! Ну, раз ты не желаешь вразумиться, пусть так. Сиди и пей сколько влезет, но и я отказываться от задуманного не намерен.

С этими словами Дикий отлип от стены, прошел мимо Лорелеи к бочкам с вином, взял с полки пустой кувшин с широким горлышком и нацедил его доверху. Потом вернулся, поставил кувшин на столик и уселся на стул напротив Лорелеи.

— Я буду пить тут, а ты от досады можешь хоть мочой истечь, — кивнул он ей и хорошенько приложился к кувшину, игнорируя такую мелочь, как кубок.

Лорелея сделала вид, что его тут нет. Ей больше не хотелось вина, так как почти половина кувшина булькала в желудке, но уйти и оставить поле боя за Диким было невозможно.

Она подлила себе в кубок и сделала большой глоток. Вино наполняло тело приятной расслабленностью, давало обманчивое ощущение тепла и благости.

— Вот до чего ты себя довела своим упрямством! Пьешь уже по ночам в одиночку, — нарушил тишину Дикий.

— Тебя это не касается, — вскинулась Лорелея. — Даже не думай!

— О, нет, нет, прошлого урока мне по уши хватило, — поднял руки в примирительном жесте Дикий. — Так что на твою девичью честь я покушаться не собираюсь. Но любому, кто на тебя посмотрит, ясно, как белый день: ты одинокая, несчастная и потерявшаяся.

— А я люблю одиночество. Никто над ухом не жужжит, — огрызнулась Лорелея.

Ей приходилось постоянно прикладываться к кубку, чтобы быть занятой и не смотреть на Дикого.

— Конечно-конечно, тебе и одной неплохо, — быстро согласился Дикий. — Даже собаку завела.

— Я ее не заводила! — рявкнула Лорелея, багровея. — Этого пса подарил мне твой младший брат.

— Дорогой подарок, да не от того братца, — ухмыльнулся Дикий. — Не продашь пса мне? Давно хотел щенка горного мастифа.

— Хочешь такого — пойди и достань, — отрезала Лорелея. — Подарки не продают.

— Теперь, может, и достану, — согласился Дикий. — Раньше мне это было не по чести. Это Младший связывается со всяким мужичьем в горах, ему и нашли щенка. Краденый, небось.

— Закрой свой рот, чтобы дерьмо не валилось, — посоветовала Лорелея и снова приложилась к кубку.

— Вот что ты за человек? — рассмеялся тот. — Хочу с тобой по-хорошему поболтать, а ты меня разорвать готова.

— Нечего лезть, когда тебя не просят!

Лорелея отвернулась от него, вылила остатки вина в кубок и допила, не отрываясь.

— Теперь ты наконец уберешься отсюда, — обрадовался Дикий. — Тебе спать давно пора.

— Не твоя забота, во сколько мне ложиться спать! — заплетающимся языком ответила Лорелея. — Хочу — и буду тут хоть до утра вино пить.

— А что ты, кстати, пьешь? — Дикий наклонился к ее кубку и втянул ноздрями воздух. — Фу, кислятина. Даже вино толком выбрать не годишься.

— Может, мне такое нравится! — не сдавалась Лорелея, в душе понимая, что ей действительно надо бежать к себе. Но какое-то непонятное упрямство заставляло сидеть и препираться с этим несносным Вороном дальше.

Дикий поднялся.

— Не завидую я Бресу. Можно представить, что он от тебя вытерпел, пока ты стояла за его плечом. С этакой супротивной бабой и рехнуться недолго.

Дикий забрал ее кувшин и ушел в проход между огромных бочек. Лорелея услышала, как из бочки с громким звуком вылетела пробка. Забулькала жидкость.

— Вот. — Дикий поставил перед ней полный кувшин. — Попробуй что получше, а не ту кислятину, которой свиней опаивают.

Лорелея пожала плечами и с независимым видом налила себе вина. Глотнула. Глаза ее широко распахнулись: как будто на ее языке одновременно встретились солнечный свет, цветочный мед и тихий огонь. В голове прояснилось, а темный закуток преобразился.

— Вот! — рассмеялся Дикий, глядя на ее лицо. — Ну что? Кто был прав?

— Действительно неплохо, — отмахнулась Лорелея, не желая сдаваться. — Но пила я и получше.

— Может быть, — согласился Дикий. — Но мы говорим о том, что здесь и сейчас. И это — отличное вино.

После чего он надолго приник к своему кувшину. Лорелея потягивала свое вино, невольно рассматривая широкие плечи и буйную гриву жестких черных волос. Она чувствовала его запах — пот и мускус. Дикий тревожил ее женское начало, смущал и притягивал против воли. Она злилась на него, и в то же время ей хотелось его внимания. Вино пробудило в ней желание, и Лорелея вспомнила, что уже очень давно не ложилась с мужчиной.

— От этих зимних вечеров впору волком выть. — Дикий посмотрел на нее, отставляя пустой кувшин. — Черная ночь так и заглядывает в душу. Ветер воет, а горы спят. Кажется, что все кончилось и солнце никогда не вернется из-за хребтов. Тоска сердце сосет, а в голову мысли лезут.

— Да, — поежилась Лорелея. — Иногда мне кажется, особенно по ночам, что смерть уже стоит на пороге.

— Зимними вечерами не стоит сидеть одной, — сказал Дикий. — Тебе надо приходить к огню, слушать сказки вместе с остальными, говорить с людьми.

— Я не знаю, о чем с ними говорить. Я привыкла быть одна.

— О, это хорошая привычка, — ухмыльнулся Дикий, подливая ей вина. — Горы — лучшее место для одиночества. Если ты, конечно, можешь его выдержать.

— Здесь оно другое, — пробормотала Лорелея. — Здесь оно давит и мучает. Да еще эти сквозняки, от которых я все время мерзну.

— Тем более. Зря ты сидишь в погребе, — покачал головой Дикий. — Давай-ка я помогу отнести это вино в твою спальню.

— Я и сама могу его отнести.

Лорелея подняла на него гордые, но совершенно пьяные глаза.

— Можешь, но я, как хозяин дома, обязан о тебе побеспокоиться, — пресек ее возражения Дикий.

Лолерея вдруг почувствовала, что ей все равно. В груди растекалось тепло, в голове шумело. Хотелось еще вина, а кроме того, смеяться и болтать. Она засмеялась и встала. Дикий подставил ей плечо, взял кувшин, и они поднялись по лестнице. Наверху было гораздо теплее, и Лорелею окутала сонливость. Она чувствовала горячее мужское тело, вдыхала запах Дикого и слушала его хрипловатый голос, который говорил приятные слова.

— Куда мы идем? — спросила она.

— В твоей комнате камин давно погас, посидишь пока у меня, а я пошлю слуг позаботиться о твоей спальне, — объяснил Дикий, и Лорелее его ответ показался очень правильным и умным.

— Почему мы лезем вверх? — спросила она недовольно. Казалось, ступеньки никогда не кончатся.

— Я живу в Восточной башне, чтобы видеть восход солнца по утрам, — объяснил Дикий.

— Оно не восходит уже вторую неделю, — засмеялась Лорелея.

— Чем дольше ожидание, тем слаще результат, — прошептал ей в ухо Дикий, и рука его, поддерживающая ее за талию, обвилась вокруг сильнее.