На заднем плане Зиниксо скептически усмехнулся.

– Волшебник Олибино согласился отправить приказ. А Блестящая Вода пообещала задержать Калкора и нордландцев еще недели на две, чтобы дать импам время. Но помнит ли она о своем обещании?

Старуха издала пронзительный, безумный хохот.

– Об этом незачем помнить, – шепотом объяснила она Оотиане. – Калкор на другом краю земли.

– Что? Но ведь ты сказала… – Молодой гном потер подбородок. – Нет, не говорила. Только намекнула.

Распнекс осклабился, словно забавляясь выходками старухи.

Блестящая Вода повернулась, показала Рэпу два ряда крупных крепких зубов и опять зашептала:

– Калкор на юге, промышляет возле Кобла. И я не говорила, что задержу гоблинов! Они готовы вымостить скальпами импов всю дорогу до Пондага. Как жаль бедненьких пленников!

Рэп передернулся. Старуха от удовольствия пускала слюни, а Маленький Цыпленок с вожделением слушал ее, несомненно припоминая свое отмщение Иггинги. Мирные обычаи гоблинов оказались забытыми.

Зиниксо был явно заинтригован.

– Значит, Олибино попытается прикрыть отступление войск? Тогда ему понадобится отправить туда прислужников!

– А я отказала ему в своем милостивом позволении! – Блестящая Вода затанцевала перед Рэпом. – А он все равно рискнул! Ты не гном! Где же он? – Она крутнулась и отыскала Зиниксо. – Значит, они тебе нужны?

Волшебник бросил взгляд на своего дядю, который хмыкнул и кивнул, а затем на Оотиану.

Она покачала головой.

– Он превратит их в легионеров. Тогда ты не сможешь прикоснуться к ним.

– Но их можно обнаружить! – радостно заорала старуха. – Ты увидишь их сразу же, едва они пустят стрелу точно в цель или избегут здсады… Вернувшись в Хаб, они будут отпущены на отдых, и ты сможешь захватить их, когда пожелаешь. А потом выпустишь Олибино кишки! Фанфары и летающий конский навоз!

– Почему бы тебе не сделать это самой? – спросил Зиниксо со своим обычным подозрением.

Надувшись, старуха отошла к Маленькому Цыпленку.

– Я и собиралась. Ты же сказал, чтобы я назвала цену. Мне нужен мой милый. – Она пригладила волосы гоблина, а крошка-дракон, уязвленный ревностью или чувствуя волнение хозяйки, снова вспорхнул с ее плеча. Он опять направился к Рэпу, но вдруг круто изменил курс и начал спиралью подниматься к дико раскачивающемуся фонарю.

Золото! Если взрослый дракон мог опустошить страну, отведав золота, то тогда такой малыш способен уничтожить Бельведер. Не задумываясь Рэп позвал его к себе, подальше от металла. Ему никогда не удавалось как следует ладить с птицами – гораздо послушнее ему были четвероногие, особенно лошади и собаки, а с кошками приходилось потруднее Но вероятно, дракон принадлежал к четвероногим существам, поскольку Рэп услышал ответ и увидел, как сверкающая искра изменила направление, приближаясь к нему.

Нечто вроде невидимого кожаного ремня хлестнуло его лицу – так, что голова Рэпа дернулась. Он вскрикнул о боли и неожиданности. Еще один резкий удар по другой щеке отбросил его на колени Оотиане.

– Болван! – прошипела она, помогая ему подняться.

Ошеломленный, он поднес руку к лицу, не осмеливаясь вскрикнуть – казалось, на него плеснули кипятком. Блестящая Вода зло уставилась на него, а малыш-дракон уже сидел у нее на плече.

– Держись подальше от моей Прелести, недоумок! Если ты не понадобишься Птице Смерти, я набью тебе брюх червями, переломаю тебе все кости и…

– Оставь его! – рявкнул Зиниксо. – Тебе же нужен король-гоблин. Ты позволишь мне послать туда Распнекса? Не откуда мне знать, что ты не захватишь моего прислужник? чтобы помочь Востоку или Югу?

Старуха снова визгливо захохотала и повернулась, отыскивая Распнекса.

– Так предскажи его судьбу!

На этот раз предсказание было кратким. Зиниксо просто уставился на своего дядю, а затем приглушенно хохотнул. Его смех был таким же низким, как рокот прибоя на берегу.

– Да, ты вернешься. Если будешь держаться подальше от женщин.

– Зеленые мне не по вкусу, – отозвался Распнекс. Волшебница погрозила ему узловатым пальцем.

– Придержи язык, гном! Превращайся в гоблина.

Колдун пожал плечами. Он начал стаскивать рубашку, и она растаяла на глазах. Серая кожа приобрела зеленоватый оттенок, кудрявые волосы удлинились и стали прямыми, сгустились и упали ему на сально поблескивающую грудь. Голова гнома уменьшилась в размерах, ноги удлинились. Ног и уши стали крупнее и заострились. Через несколько минут он превратился в гоблина среднего возраста, в кожаной набедренной повязке. Улыбнувшись, Распнекс показал, что его зубы, прежде похожие на камни, стали острыми. Волна обычного для гоблинов запаха протухшего жира заставила сморщить носы всех присутствующих в Бельведере.

– О, красавчик! – завизжала старуха. – Но смотри, чтобы иллюзия не исчезла! – Она протянула палец, и на лице бывшего гнома появился сложный рисунок татуировки. – Бегун из племени Волка!

Зиниксо поднялся.

– Встань вон там, Бегун, против ветра! Еще одно, волшебница. – Он с усмешкой взглянул на Маленького Цыпленка. – Он забрал слово, которое принадлежит мне.

Йоделло сказал: «Я украл слова у гнома».

– Подумаешь! У тебя останется третий – заколдованные пятеро знают слово. Отними его взамен.

Долгую минуту волшебник колебался, затем кивнул:

– Решено. Действуй, дядя. Вот тебе шанс искупить вину. Вы хотите забрать гоблина с собой, ваше всемогущество, или я должен доставить его вам?

Блестящая Вода пожала костлявыми плечами, и дракончик забеспокоился. Ветер бросил на лицо старухи прядь рыжих волос.

– Нет. Просто отправь их на материк. С такой судьбой он не пропадет.

Бормоча что-то под нос, она направилась к волшебному ковру.

– Не их, – поправил Зиниксо, – а его. Рэп ощутил внезапный прилив надежды. Блестящая Вода повернулась и нахмурилась.

– Фавн нужен мне! Птица Смерти убьет фавна. Иначе ничего не выйдет, ты же видел.

Волшебник покачал своей крупной головой и торжествующе заявил:

– Ты купила одного! Второй остался мне.

– Зачем он тебе?

– И тебе он не понадобится, если я убью его. А я это сделаю! И немедленно!

– Нет!

– Можешь не сомневаться. Считаю до трех! – Гном указал на Рэпа. – Один!

Оотиана вскочила с дивана и быстро отошла на безопасное расстояние. Горло у Рэпа перехватило так, что он едва дышал. Зиниксо мог уничтожить его, даже не задумавшись.