На чердаке девушки обнаружили три затянутых паутиной шкафа, которые были битком набиты старыми, обветшавшими нарядами. Подруги перенесли платья в бальную залу и, изысканно одетые, разыгрывали сцены перед помутневшими зеркалами. Разглядывая себя, они смеялись, будто дети. Девушки отдыхали от гнетущего сознания, что они уже взрослые, каковыми считало их общество; к ним вернулся восторг давних дней, когда балы и кавалеры были всего лишь играми.

На третий день, когда дождь перестал, Лиззи почувствовала, что ее увлечение Лукасом растаяло, нереальное, как смутные отражения в старых зеркалах.

– Какая я была дура, – говорила она Каролине. – Он слишком стар для меня. К тому же костлявые девчонки не в его вкусе. Мне лучше перестать думать об этом.

Каролина возмутилась:

– Как ты можешь от него отказываться! Он такой красивый. И он часто приходит тебя навестить.

Лиззи пожала плечами:

– Он приходит с визитом к Люси или Пинни или просто с Джоном, за компанию. То, что и я там живу, ничего не значит.

– Ах, Лиззи, не будь занудой. Ты сказала, что тебе нужна колдунья, и ты должна пойти к ней. Пойдем, это будет так забавно. – Каролина потянула ее за руку.

– Хорошо, пойдем. Но и ты зайдешь к ней в свою очередь.

Каролина пообещала.

– Не вернуться ли нам, Каролина? Похоже, скоро опять будет дождь.

– Ну и что? Деревья защитят нас.

Лиззи взглянула на увешанные мхом старые деревья. Они загораживали небо, отчего воздух казался густым и вязким. Нога ее застряла в переплетенных корнях; запнувшись, Лиззи упала в заросли. Девушка попыталась выбраться, но колючки держали юбку.

– Каролина! Погоди. Я зацепилась.

Лиззи принялась высвобождать подол, стараясь не порвать платье. На суку завел свою хриплую песенку пересмешник. В крике птицы ей мерещились слова: «Уходи, ухо-ди». Если сказать Каролине, подруга посмеется над ней. Лиззи казалось, что лес и его обитатели предупреждают ее, и от страха холодок пробежал по коже. Приключение вовсе не сулило быть забавным.

Рядом треснул сучок, Лиззи вздрогнула. Тут же она услышала веселый смех Каролины:

– Я тебя напугала?

– Нет. Помоги мне выбраться из этих ужасных колючек.

Через несколько минут девушки вышли на поляну. Лиззи было уже стыдно за свои глупые страхи. Небо над их головами сияло голубизной, но в стороне собрались серые тучи. Резкий порыв ветра сорвал с головы Каролины широкополую шляпу, и она покатилась, подпрыгивая, будто обруч. Лиззи обхватила свою шляпу руками, и они, смеясь, побежали ловить улетевшую шляпу подруги.

«Каролина права, – подумала Лиззи, – это очень забавно».

Поймав шляпу, девушки повалились на траву, задыхаясь и хохоча. В чащу они вошли в веселом настроении. Идти оставалось недолго.

Небольшая избушка была сложена из шершавых бревен. Ее трудно было разглядеть под раскидистой сосной, которая, казалось, держала избушку в своих свисающих ветвях. Они бы и не заметили ее, если бы не дым, валивший из обмазанной глиной трубы. Его специфический едкий запах заставил девушек сморщить носы. Подруги остановились. Каролина взяла Лиззи за руку.

Заметив, что спутница волнуется, Лиззи почувствовала прилив храбрости.

– Фу! – сказала она. – Имбирные пряники так не пахнут.

Девушки засмеялись, зажав носы и рты, и смех их прозвучал приглушенно.

– Ты пойдешь, Лиззи?

– Конечно. А ты?

– И я. Но ты иди первая.

– Пойдем вместе.

Девочки заговорили шепотом.

– А что мы скажем? – Каролина еще крепче вцепилась в руку Лиззи.

Лиззи покусала губу.

– Там тихо. Может быть, ее нет дома?

Ясно было, что и Лиззи оробела. Каролина поджала губы:

– Трусиха.

– Неправда. Вот сейчас возьму и постучусь.

Лиззи смело направилась к избушке. Едва она собралась постучаться, как дверь отворилась. Внутри стояла зеленая тьма, сочащаяся в окно сквозь сосновые иглы. Угли в низком очаге светились алым, но Лиззи заметила их, только когда хозяйка, выйдя из-за двери, схватила девушку за руку и втащила в дом.

– Каролина! – позвала Лиззи.

– Ей придется подождать, – сказала женщина и затворила дверь.

Лиззи показалось, что тьма обрушилась на нее вместе со стенами и низким, увешанным травами потолком. Девушка начала задыхаться. Хозяйка что-то достала из кармана и бросила в огонь.

– Посиди, детка, – сказала она, – пока не сможешь дышать.

От углей поднялся густой дым. Лиззи подняла руки к горлу. Она пришла в отчаяние. Дым лез в глаза, в нос, в рот. Воздуха не было. Лиззи закашлялась.

Постепенно она стала испытывать неведомое прежде ощущение. Спазм в горле исчез, и она с жадностью вдыхала дым. Он смягчал, успокаивал и имел прохладный, ароматный запах. Опустившись на низкий стул, куда посадила ее хозяйка, Лиззи с восторгом и наслаждением дышала чудесным дымом.

– Ах, как хорошо! – сказала она. – Что это?

В ответ девушка услышала густой, басовитый смех. Лиззи сквозь дым взглянула на хозяйку. Та была непомерно толста, с руками как окорока и пирамидой трясущихся подбородков. Кожа ее была цвета черного кофе. Одежды на ней были крикливо пестрые и казались живыми: желтые и красные полосы, переплетаясь, обвивали ее чудовищно громоздкое тело. Женщина улыбнулась, сверкнув рядом золотых зубов:

– Зачем ты пришла к моей Розе, золотко?

Лиззи не в состоянии была отвечать. Разум подсказывал ей, что хозяйка настроена дружелюбно. Но сердце громко стучало от страха.

Кудахтающий смех мом Розы дрожал в тесном, замкнутом пространстве.

– Ты проглотила язык? Что ж, попробую угадать. Ты, наверное, хочешь, чтобы я тебе поворожила. – Хозяйка принялась немелодично напевать.

– Да, мэм, – промямлила Лиззи. Мом Роза воздела руки к потолку. Бледные ладони мерцали в смутном свете.

– Боже! – возопила она. – Послушайте эту молодую белую леди. Она называет старую Розу «мэм». Какое уважение! Это приятно. Мом Роза будет счастлива поворожить тебе. Что тебя беспокоит, дитятко? Ты хочешь, чтобы я свела бородавку? Снадобье от веснушек?

– Нет, – прошептала Лиззи, – не то.

Толстуха вновь сверкнула зубами, слоноподобное тело затряслось.

– Ты, наверное, хочешь проклясть кого-то? – закудахтала она. – Мом не проклинает без серьезной причины. Кто тебя обидел, золотко?

Лиззи моргнула. Любопытство пересилило страх.

– А какие бывают проклятья?