Опять Змей?

Может быть. Правда, у него за полторы недели были все шансы разделаться с очередным светлым рыцарем, а Курт даже не чихнул.

Ага! Если не считать “трех очень милых феечек” из Вотерсдорфа.

— Вы заметили, в исчезновениях есть четкая система, — услышал он голос Вильгельма. — Все они происходили за несколько дней до полнолуния.

— Сегодня десятый день луны, — Курт поднял глаза на капитана, — второе летнее полнолуние через четыре дня.

— Второго июля, в 22:36, — фон Нарбэ был серьезен и даже, как будто, стал старше: — Курт, я не хочу навязываться, но мне нужно быть там. Это дело нельзя оставлять как есть, а ожидать, что нам поверят те, в чьи обязанности входит наведение порядка не приходится. Я бы и сам не поверил, если бы не видел тот замок.

— А вы видели его? — Элис отложила бумаги. — Курт мне не говорил. Вильгельм, вы тоже думаете, что этих несчастных убил хозяин замка?

— Тоже? — не понял Курт.

— Хозяин? — одновременно с ним переспросил Вильгельм. — Нет, Элис, хозяин этого замка, по всему судя, на пустяки не разменивается. Я не удивлюсь, если узнаю, что две последние войны — его рук дело, но ловить по дорогам одиночек… — он покачал головой, — да и кто сказал, что эти люди погибли? Они исчезли. Больше мы пока ничего не знаем.

— Уже “мы”, — вслух отметил Курт. — Честно говоря, Вильгельм, я буду только рад видеть вас в Ауфбе. С учетом того, что здесь написано, лишние руки и голова нам не помешают.

— А также право на ношение и использование автоматического оружия. Мне оно полагается, поскольку я дворянин. А это разрешение оформлено на ваше имя. Элис, — он развел руками, — если бы я знал, что и вы участвуете, непременно озаботился бы еще одним документом.

— Ну да, и мы приобрели бы для мисс Ластхоп парочку кольтов “Питон”.

Курт, не дрогнув, выдержал испепеляющий взгляд зеленых глаз.

— Я выбиваю сто из ста с пятидесяти шагов, — ледяным тоном, не хуже фон Нарбэ в первый день знакомства, сообщила Элис. — И у меня есть ствол, и разрешение на него. Не знаю, как насчет вас, господин русский шпион. Только с кем вы намереваетесь воевать? С Невиллом? Или с горожанами?

Последнее предположение было фантастическим. Первое — невероятным. Других не последовало. И Курт задумался: а в самом деле, в кого они собрались стрелять?

— Оружие в машине, там же десять коробок патронов, — прервал его размышления Вильгельм и, помолчав, добавил: — Пули с серебряным напылением. Надеюсь, господа, вам это не кажется смешным.

Элис хмыкнула. Курт мотнул головой. И все-таки немцы, хоть и почти родня, а совсем другой народ. К чему было возиться с бумагами, оформлять разрешение на его имя, когда Вильгельму достаточно просто взять с собой пару ПП-шек[61]. Количество оружия, дозволенного дворянам к ношению, ничем не ограничивалось, и кто будет разбираться: стрелял Вильгельм сам — хоть с пяти рук, или Курт Гюнхельд незаконно воспользовался чужим оружием? Показания личного пилота принца Георга в любом случае перевесят слова любых свидетелей.

Или господину капитану претит использование служебного положения в личных целях? Интересно, сидеть в кафе после закрытия, разогнав по углам официантов и бармена ему, значит, не претит, здесь, значит, служебное положение только на руку?

— Вильгельм, а чего вы хотите? — Элис аккуратно сложила бумаги в тонкую стопку. — Предотвратить преступление? Найти виновных и покарать их? Или найти и сдать полиции со всеми необходимыми доказательствами?

— Защитить вас, — спокойно ответил капитан, — и предотвратить преступление. Если получится, сдать виновных полиции, а в идеале — сделать так, чтобы больше не было никаких исчезновений.

— Да разберемся на месте, — Курт встал из-за стола, — время еще есть. Вильгельм, вы переживете поездку в банальном “ситроене”?

— А у меня есть выбор? — фон Нарбэ тоже встал, подал руку Элис. — Курт, когда вам придется ездить на авто ручной сборки и с личным шофером, вы поймете, как грустно, когда кто-то позволяет себе язвить по этому поводу.

— И по поводу чужих “ситроенов”, — добавила Элис, взяв капитана под руку. — Пойдемте, Вильгельм, он просто завидует.

Свет Владычицы — это было даже хуже, чем сама Владычица. Если Сияющая-в-Небесах ненавидела Эйтлиайна по личным причинам, то Свет ее питал ненависть к принцу исключительно из идейных соображений. Крылатый не оставался в долгу, но встречаться лицом к лицу им приходилось не часто.

Лицом к лицу — это сильно сказано. Свет Сияющей предпочитал воплощаться в образ Белого Быка, Бантару, а Змей, он змей и есть, хоть с крыльями, хоть без них, но встречаться “мордой к морде” как-то не очень красиво.

Итак, Бантару создал поэк и сейчас открывал его на Межу. Зачем, интересно? Не для того ведь, чтобы воины Полудня могли выйти на границу между Тварным и Срединным мирами. Все выходы из Идира к людям перекрыты заставами, и в одном пузыре не собрать достаточное количество войск, чтобы справиться с пограничным гарнизоном.

Но в любом случае, Владычица что-то задумала и ждала реакции принца, а реакция могла быть только одна: разрушить пузырь, пока он не соединился с Идиром прочной пуповиной выхода. Эйтлиайну не нравилось то, что действия его предсказуемы, и что задумала Владычица, он не понимал, а Гиал лишь пожал плечами:

— Если хочешь, я пойду туда и все разузнаю сам.

Он мудрый, Гиал, но… как бы так, чтобы не обидеть — очень уж наивный. Сияющая списала его, как только приказала создать поэк. Единорог — заложник черного принца, и сейчас его голова уже выставлена над воротами замка, и это тоже предсказуемое и наверняка предсказанное действие.

Кстати, о предсказаниях…

Эйтлиайн заглянул в будущее, ненадолго, на ближайший час, потом — еще на час, потом сунулся дальше и обнаружил, что пузырь исчез. То есть, он появился, открылся… откроется в Идир, и через два часа исчезнет. Ни один рыцарь Полудня не выйдет на Межу. Никто не потревожит границу.

А смысл?

Крылатый сосредоточился и попробовал стенки пузыря на прочность. Что ж, понятно, почему не справились сэйдиур: ему самому придется приложить немало усилий, чтобы разрушить поэк. Все-таки Бантару — серьезный противник. В бою он ничего особенного из себя не представляет, но силы в Быке, как в архангеле Михаиле, у тезки — от бога, у Бантару — от Владычицы.

Для приличия — нельзя же оставлять происки врагов совсем без внимания — Эйтлиайн повозился с поэком, примеряясь к нему с разных сторон, то сдавливая упругие стенки, то атакуя их рапирными уколами Силы.

Бантару реагировал. Пузырь держался.

Принц собрался и ударил от души, насколько хватило мощи. Тонкие стенки поэка дрогнули, прогнулись… и погасили удар.