Я вручила «Карденио» Твиду. Он с благоговением взял пьесу и улыбнулся, а это случалось редко.

— Ловушка с диалогом без авторской речи — отличная идея, Нонетот. Может, мы еще и сделаем из вас агента беллетриции, кто знает?

— Спасибо…

— Кот! — снова взревел Твид. — Да где эти чертовы книгончие? (— С минуты на минуту прибудут, Твидушка.)

Из пустоты материализовалась огромная псина с унылой мордой, несколько раз по-собачьи безнадежно вздохнула, а затем с видом опытного профессионала начала обнюхивать разбросанные на полу книги. Твид взял ее на поводок.

— Если бы я принадлежал к той породе людей, кто просит извинения, — признался он, сдерживая ищейку, которая учуяла запах одного из характерных ругательств Гана и взяла неверный след, — то у вас попросил бы точно. Вы не пойдете вместе со мной ловить Гана?

Соблазн был велик, но я вспомнила папино предсказание, да и о Лондэне не следовало забывать.

— Мне завтра мир спасать, — ответила я, сама подивившись решительности своего заявления.

Но Твид и бровью не повел.

— Ого! Ладно, в другой раз. Ищи, вперед!

Книгончая возбужденно гавкнула и рванула с места. Харрис обреченно вцепился в поводок, и оба исчезли в клубах пыли и запахе горящей бумаги.

— Полагаю, — мрачно произнес лорд Скокки-Маус, прервав молчание, — это означает, что я так и не войду в правительство Гана?

— Не стоит слишком доверять политикам, — ответила я.

— Может, вы и правы, — согласился он, вставая. — Ладно. Спокойной ночи, мисс Нонетот. Я ничего не видел, ничего не слышал, так?

— Совсем ничего.

Скокки-Маус вздохнул и окинул взглядом то, что осталось от внутреннего убранства его дома. Он протиснулся сквозь покореженную стальную дверь и обернулся ко мне.

— Я всегда очень крепко сплю. Заходите как-нибудь на чай с булочками, ладно?

— Спасибо, сэр, непременно зайду. Спокойной ночи.

Скокки-Маус вяло махнул рукой и скоро скрылся где-то в недрах замка. Я улыбнулась про себя, вспомнив, как ловко догадалась раскрыть истинную природу Гана. Полагаю, литературному персонажу не так-то просто оказаться в кресле премьер-министра, но не следовало забывать, что он все же приобрел огромную власть вне мира литературы, — вдруг я услышу о нем еще раз? В конце концов, виги все еще существуют, с лидером или без. Но Твид профессионал, он его и сам поймает, к тому же у меня есть и другие дела.

Преодолев искореженные двери, я выглянула в коридор. От фасада Скокки-Тауэрса мало что осталось. Потолок обрушился, а место сражения Звери с отборными бойцами ТИПА-14 превратилось в настоящие руины. Я пробиралась по разгромленному коридору, рассматривая глубокие борозды, оставленные в полу ее когтями, и выбоины на стенах от ее свинцовой шкуры. Остатки оперативников ТИПА-14 отступили для перегруппировки, и мне удалось под шумок выскользнуть. В ту ночь в бою с Искомой Зверью полегли девять ребят. Всем участникам следовало бы дать ТИПА-Звезду за отвагу перед лицом Жуткого Иного.

Удаляясь по гравиевой дорожке от развалин Скокки-Тауэрса, я увидела скачущего галопом всадника на белом коне. С острым копьем наперевес он приближался ко мне, а за ним с возбужденным лаем мчался белый пес. Я помахала королю Пеллинору, и тот остановился.

— А! — вскричал он, поднимая забрало и глядя на меня сверху вниз. — Девица Нонетот! Вы видели Искомую Зверь, да?

— Боюсь, вы ее упустили, — сказала я. — Мне очень жаль.

— Какая досада, — печально произнес Пеллинор, упирая копье в стремя. — Вот ведь незадача-то, а? Но я ее найду. Участь Пеллинора — загнать жуткую тварь! Вперед!

Он пришпорил коня и понесся галопом через парк Скокки-Тауэрса. Копыта коня выбивали из земли клочья дерна, а за конем с диким лаем несся белый пес.

Я вернулась домой, позвонила инкогнито в редакцию «Крота» и предложила проверить, существует ли еще «Карденио». Квартира по-прежнему осталась за мной, следовательно, Лондэн не вернулся. Хватило же у меня наивности поверить обещаниям «Голиафа»! Хорошо посидеть в темноте, но даже дуракам надо отдыхать, и я отправилась спать — из соображений безопасности под кровать. И правильно сделала: часа в три ночи заявились голиафовцы, все осмотрели и ушли. На всякий случай вылезать я не стала и опять оказалась права, потому что в четыре утра притопали ТИПА-агенты и проделали то же самое. Уверенная, что больше ко мне никто не пожалует, я выползла из укрытия, забралась в постель и продрыхла до десяти утра.

С тех пор как были открыты калории и «содержание сахара», царство пудингов понесло тяжелые потери. В былые дни люди честно и невинно наслаждались прелестью хорошего глазированного пудинга, подлинным сливочным мороженым и славной румяной выпечкой. Вкусы, однако, меняются, и миру сластей часто приходилось несладко. Его вынудили основательно перестроиться, чтобы идти в ногу со временем. Если обычная колбаса и простое жаркое сумели удержаться в национальной кухне, то пудингу пришлось приложить неимоверные усилия, дабы подстроиться под наши вкусы. От низкокалорийных до вообще обезжиренных, от пудингов без сахара до пудингов без вкуса — что будет дальше, одному богу известно…

ХЛОПНИ ШКАЛЛИК.

Будьте милосердны к родным десертам

Уписывая завтрак, я осторожно поглядывала в окно. На углу стоял черный «паккард» ТИПА. Несомненно, агенты рассчитывали подловить меня на выходе. Через дорогу виднелась другая машина, на сей раз характерно синего голиафовского цвета. Мистер Хренс курил, присев на капот. Я включила телевизор и стала смотреть новости. Репортаж о нападении на Скокки-Тауэрс явно подвергся цензуре, но в нем все-таки сообщали, что неизвестная «организация» прорвалась к входу в здание, убила нескольких агентов ТИПА-14 и похитила «Карденио». Лорда Скокки-Мауса допросили, он утверждал, что крепко спал и ничего не слышал. Хоули Ган по-прежнему числился пропавшим без вести, а первые предварительные итоги выборов показали, что Ган и виги ожиданий не оправдают. Без «Карденио» мощное шекспирианское лобби вновь прониклось симпатией к нынешней администрации, обещавшей силами Хроностражи уберечь от сноса старый шекспировский дом в Стратфорде.

Драматическое падение Гана вызвало у меня кривую усмешку, но мне было жаль ребят, погибших в бою с Искомой Зверью. Я побрела на кухню. Пиквик с укоризной посмотрела на меня, а потом на свою пустую миску.

— Извини, — пробормотала я, насыпая ей сухофруктов. — Как яйцо?

— Плок-плок, — ответила моя любимица.

— Ладно, успокойся. Я просто спросила.

Я заварила еще чаю и села поразмыслить. Согласно папиным прогнозам нынче вечером миру придет конец, но произойдет это в действительности или нет, я понятия не имела. А вот ТИПА и «Голиаф» за мной охотились точно, и мне предстояло обвести их вокруг пальца или надолго залечь на дно. Я до вечера расхаживала по квартире, пытаясь выработать оптимальный план действий. Подробно описала все события последних дней и спрятала записи за холодильником — так, на всякий случай. Я надеялась, что меня навестит папа, но проходили часы, а окружающий мир все не менялся. Машины «Голиафа» и ТИПА в полдень сменились другими, и на закате мной окончательно завладело отчаяние. Неужели придется целую вечность просидеть в квартире? Довериться я могла только Безотказэну и Джоффи — и, возможно, еще Майлзу. У меня уже созрело решение выбраться и позвонить напарнику из телефонной будки, и тут внизу кто-то нажал кнопку домофона. Я быстро выскользнула из квартиры и помчалась вниз по лестнице. Если успею спуститься и уйти черным ходом, то, может быть, повезет улизнуть. Но тут случилось непредвиденное. Соседка как раз выходила и открыла дверь.