Тулл, вздрогнув, проснулся и машинально потянулся за мечом. Однако, поняв, что находится среди своих, в «лагере», облегченно вздохнул. Все еще был вечер – значит, он проспал недолго. Впрочем, постепенно опустилась ночь. Единственным источником света служили костры, которых, ввиду отсутствия сухих дров, было немного. В темноте раздавались стоны раненых и приглушенные разговоры солдат.

– Да провалиться тебе в Гадес, – пробормотал Тулл, не в силах выбросить из головы ту женщину. Сколько до нее идти?

– Ты проснулся? – это над ним склонился Фенестела. На лице опциона читалась тревога, в руке – мех с вином.

– Да, – ответил Тулл и сделал пару глотков. Вино было кислым, но он отпил бы еще. Увы, мех был полупустой, да и не его собственный. С благодарным кивком он вернул его Фенестеле.

– Я думал, ты поспишь дольше. Ты сегодня был сущий зверь. Это не могло не сказаться.

– Что еще мне оставалось? – ответил Тулл и с тревогой подумал, хватит ли ему сил повторить подвиг этого дня. – Сколько у нас солдат? Тех, что не получили ранений? В центурии? – добавил он.

Фенестела горько усмехнулся.

– Пятеро. Еще двадцать с легкими ранениями или такими, какие, по их собственным словам, не мешают держать оружие. Примерно десяток тяжелораненых – боюсь, многие не дотянут до утра. В остальной когорте то же самое, если не хуже.

Тулл стиснул зубы, чтобы не подать вида, что в ужасе от этой новости. От его центурии осталось меньше половины! Потери были колоссальные. Если точно такие же понесла вся армия – а похоже, так оно и было, – то это ставило под удар жизни всех и каждого. Почему-то Туллу вновь вспомнилась та женщина и ее ребенок. Если они все еще живы, то по-прежнему где-то там, в темноте. Замерзшие, мокрые, голодные, совсем одни… Тулл выругался. Выругался и встал. Каждый член его тела напомнил о себе резкой болью. Центурион выругался снова. Он имел все причины ничего не делать, но не мог. Не мог. Если он ничего не предпримет, значит, он такой же, как этот гад Арминий.

– Хочу пройтись назад по дороге, – сказал Тулл.

Фенестела посмотрел на него, как на безумца.

– Но зачем, начальник?

Тулл улыбнулся. Когда они были с ним наедине, Фенестела лишь тогда называл его «начальником», когда чего-то не одобрял.

– Там сидит женщина с ребенком. И еще щенок.

Фенестела вытаращил глаза.

– Это, конечно, печально, но ведь это… не наше дело.

– Представь себе, что это мое дело. Понял? Если хочешь, пойдем вместе со мной. Скажи солдатам, что мне нужны пять добровольцев. Добровольцев. Мы выходим прямо сейчас.

Закатив глаза, Фенестела отправился выполнять его приказ.

– Да ты рехнулся, начальник, – бросил он через плечо.

Тулл пропустил оскорбление мимо ушей. Опцион прав. Но он все равно это сделает. Если он сможет спасти ее, это будет пусть крошечная, но компенсация тех страшных потерь, что понесла их когорта. Сколько его солдат погибли! При этой мысли его сердце обливалось кровью. «Фортуна, ты грязная старая сука, вот ты кто. А ты что делал сегодня, Марс? Играл на флейте, сидя рядом с Минервой? Ты даже не посмотрел в нашу сторону. Так сделай завтра хотя бы что-то! В противном случае больше не жди от меня жертвоприношений!» Испугавшись собственных мыслей, – что, если боги их прочтут? – Тулл взялся разминать усталые, окаменевшие мышцы.

Вскоре, ведя пятерых легионеров, вернулся Фенестела. Тулл заметил, что трое ранены. У него тотчас сжалось сердце.

– Вызвались больше, но я сказал им, что тебе нужны только пятеро, – пояснил опцион. Тулл моментально проникся гордостью за своих солдат.

– Опцион сказал вам, зачем вы мне понадобились? – Он быстро окинул взглядом солдат. Те дружно кивнули. – Думаю, что на ночь враг отошел к своим палаткам и кострам. Варвары такие же вымотанные и голодные, как и мы с вами. Наша задача проста – мы с вами прогуляемся в темноте.

Солдаты усмехнулись. Впрочем, явно через силу. Ничего, подумал Тулл, главное, они здесь, со мной. Если они и не в восторге от его затеи, он не имеет права обижаться на них.

– Нам взять с собой факелы? – спросил один из них.

У Тулла не было ответа на этот вопрос. Без света они ничего не увидят, но стоит взять факелы, как они тотчас привлекут к себе внимание варваров. Чем это кончится, представить нетрудно. «Да пошли они, – мысленно выругался Тулл. – Германцы наверняка вернулись в свой лагерь. Я же не собираюсь вслепую рыскать по дороге».

– Да. Один возьму я и пойду впереди. Второй возьмет замыкающий. Двух хватит. Если мы что-то услышим, то всегда успеем их погасить. – Он посмотрел на Фенестелу. – Ты тоже с нами?

– Ты же меня знаешь. Я большой любитель выполнять дурацкие поручения. – Фенестела поднял руку с двумя деревянными факелами.

Тулл заставил себя улыбнуться.

– Тогда пойдем!

Когда центурион сообщил часовым на краю лагеря, куда собрался, те недоуменно вытаращили глаза, однако терзать спятившего центуриона новыми вопросами не стали. Кстати, отыскивать в темноте дорогу оказалось легко – указателями служили разбросанное по ней оружие и человеческие тела. Через последние приходилось осторожно перешагивать, так как многие оказались еще живы. Стоило такому несчастному понять, что рядом с ним люди, как он начинал умолять, чтобы его отнесли в безопасное место или сразу же прикончили на месте. Предвидя это, Тулл заранее велел своим солдатам говорить раненым, что их заберут на обратном пути. Несмотря на все попытки успокоить несчастных, те подняли в темноте громкий крик. На что Фенестела мрачно пробормотал, что только глухой ничего не заметил бы.

То ли варвары действительно ушли, то ли приняли их за призраков, Тулл не знал. Но германцы так и не появились. Он шел вперед, пристально вглядываясь в каждое дерево, в каждый куст в надежде заметить женщину и ее ребенка. Но, как ни старался, не смог вспомнить место, где ее видел. В темноте каждый куст, каждое дерево было неотличимо от соседнего. Сколько времени они шли, он тоже не мог сказать, поэтому взялся считать шаги. Досчитав до тысячи – Тулл дал себе слово, что сразу же повернет назад, – он так ничего не увидел и не услышал.

От усталости слипались глаза. Пора поворачивать назад, подумал центурион. Рано или поздно на дорогу выйдет какой-нибудь варвар, чтобы забрать у мертвых оружие. Причем не один, и тогда…

Увы, образ женщины, одной рукой держащей живого ребенка, в то время как на коленях у нее лежал трупик второго, не шел из его головы. Даже если она переживет ночь, наутро ее и ребенка найдут варвары. И тогда их уделом будет рабство, если не хуже.

– Проклятье! – выругался он себе под нос и, обернувшись через плечо, сказал Фенестеле: – Еще двести пятьдесят шагов – и назад.

Пройдя триста шагов, Тулл был вынужден остановиться. Продолжать в темноте поиски было безумием. Чудо уже то, что они без приключений прошли это расстояние! «Разрази тебя гром, Фортуна, – подумал центурион. – Отныне никаких жертвоприношений! Даже не жди, бессердечная сука».