– Идем в лагерь! – сказал он Фенестеле.

Тот пропустил мимо ушей его приказ.

– Я же сказал, назад! – вспылил Тулл.

– Тсс! – Опцион подался вперед. – Кажется, я что-то слышу…

Командир затаил дыхание и прислушался. В течение десяти ударов сердца он ничего не слышал, не считая стонов какого-то несчастного, но затем – он даже сразу не поверил собственным ушам – до него донеслось хныканье ребенка. Правда, эти звуки быстро стихли. Доносились они откуда-то из-под деревьев недалеко от дороги. Тулл моментально воспрянул духом, хотя и вынужден был соблюдать осторожность. Если женщина испугается, она может убежать в лес, а там ее ни за что не найти.

– Не бойся! – крикнул он на латыни. – Я старший центурион римской армии. Я ищу женщину с ребенком.

Ответа не последовало. Жестом велев Фенестеле и солдатам оставаться на месте, Тулл направился туда, откуда, как ему показалось, донесся плач. Пройдя шагов пятнадцать, он остановился и повторил свои слова. И снова молчание. Но и никакого движения тоже. Либо плач ему послышался, либо женщина затаилась. Еще десять шагов, и он снова окликнул ее.

На этот раз ответом ему стал сдавленный всхлип. Но Тулл был ему рад. Он вытянул руку с зажатым в ней факелом и увидел ее. Женщина сидела, забившись под ветви поваленного дерева. Та самая, которую он видел на дороге. На руках у нее Тулл разглядел крошечную фигурку – ребенка. У ее ног комочком свернулся щенок.

– Мое имя Луций Коминий Тулл, – негромко произнес он, чтобы не испугать ее. – Я видел тебя раньше. Пойдем. Со мной ты будешь в безопасности.

Женщина встала и, шатаясь, подошла к нему. Сонный щенок встрепенулся и увязался следом.

– Мой второй ребенок… – Она не договорила.

– Я знаю, – ответил Тулл. – Где он?

– Я похоронила его, как могла, прежде чем стемнело. Вот здесь.

Она указала на крошечный холмик у ног Тулла, который он сразу даже не заметил. Женщина прикрыла трупик ребенка камнями. Что ж, этого будет достаточно, подумал центурион. Волкам и прочим хищникам пищи здесь еще на несколько недель.

– Ты положила ему в рот монетку?

Женщина кивнула.

– Давай посвятим его душу богам – и пойдем.

Теперь, когда он наконец нашел ее, в нем вновь проснулась осторожность. Мрачный, враждебный лес, вокруг горы мертвых тел, где-то рядом затаились варвары… Нет, живым тут делать нечего. Тулл сгреб в охапку щенка. Тот тотчас попытался лизнуть его в лицо.

– С твоим ребенком всё в порядке?

– Да, спасибо богам. Бедняжка спит вот уже несколько часов.

– В лагере мы найдем для него одеяло. И тебе тоже.

Тулл было повернулся, чтобы зашагать прочь, но она удержала его за руку.

– Я… я уже потеряла всякую надежду. Но ты пришел, чтобы спасти нас. Спасибо тебе.

– Да, – ответил Тулл, чувствуя себя польщенным и одновременно неловко. – Но сначала давай вернемся в лагерь.

И центурион зашагал назад, к своему отряду. Он по-прежнему валился с ног от усталости и скорбел в душе по своим убитым солдатам. Его терзала тревога: что будет с ним и с армией завтра? И все же он был рад, что нашел эту женщину, которая даже не назвала своего имени, и ее ребенка.

Может, боги пока еще не отвернулись от него?

Печально задумавшись, Вар сидел в палатке. Тусклый свет масляных ламп на полу был бессилен скрыть тот прискорбный факт, что палатка эта – простая солдатская, предназначенная для контуберния легионеров. В обычных условиях в ней разместились бы восемь человек, однако по сравнению с просторным шатром, который он брал с собой во время военных кампаний, она казалась ему тесной, крошечной. «Я должен быть благодарен, – подумал Вар, прислушиваясь к каплям дождя, стучащим по промасленной коже. – Большинство солдат – тех, что еще живы, – мысленно поправил он себя, – вообще не имеют крыши над головой. Я же имею ее лишь потому, что я военачальник». Впрочем, это ничуть его не радовало. Наместник поднес к свету руки, чтобы рассмотреть грязь под ногтями. Да что там! Все открытые участки его тела были в грязи. Брр, он был грязным, мокрым, голодным…

Впрочем, все это бледнело перед унижением, которое он испытывал. Еще ни разу в жизни Вар не чувствовал себя павшим так низко. Теперь он был вынужден согласиться с Туллом, что делало предательство Арминия еще ужаснее. За исключением Тулла и отчасти Туберона подлый херуск перехитрил их всех, и в первую очередь его. Перехитрил, как взрослый умеет перехитрить ребенка, чтобы тот поделился с ним сластями. «Я дурак, – подумал Вар, безвольно опуская на колени руки. – Круглый дурак». Ему и в голову не пришло, когда он сворачивал с главной дороги на тропу, чтобы усмирить мятежных ангривариев, что там его может подстерегать засада.

Сослаться на свою неосведомленность наместник не мог. Он был предупрежден, причем не единожды. Но, вместо того чтобы прислушаться сначала к Сегесту, а потом к Туллу, он со смехом отмахнулся от их предостережений. Более того, пригрозил обоим.

Увы, они оказались правы, он же выставил себя слепцом и глупцом. Что скажет по этому поводу император, ему было даже страшно подумать. Придется ли ему лично давать объяснения императору – это уже другой вопрос, который он также гнал от себя.

Вар с радостью отдал бы все свое состояние, лишь бы увидеть Арминия закованным в цепи. Подлый херуск оказался коварной змеей, которую он, ослепленный его улыбками и учтивыми манерами, пригрел на своей груди. Арминий же с самого начала мечтал вырвать Германию из-под власти Рима. Он явно посвятил разработке плана не один месяц. Объединить племена, которые даже в самые мирные времена враждовали между собой, свести их вместе – это был гигантский труд, по-своему заслуживающий уважения. Равно как и то, что ему удалось сохранить свои замыслы в секрете, и то, как ловко он выбрал место для засады.

Вар представил себе плотную стену деревьев по обе стороны тропы, что лишала его армию возможности маневра. Это тоже часть плана Арминия. Узкая тропа… В самом начале Вар посмеялся над ней за то, что она замедлила продвижение его армии. Как же быстро она превратилась в арену кровавого побоища! И это тоже часть плана Арминия. Его армия была вынуждена бросить обоз и, что еще хуже, артиллерию. Как и надеялся вероломный Арминий. А проклятый холм, а насыпь, которая явно строилась не один месяц! Болото на одной стороне, отрезающее все пути к отступлению! Все это заранее продумано и спланировано хитрым умом херуска.

На лице Вара возникла кислая улыбка. Вне власти Арминия была разве только погода. Впрочем, слабая улыбка эта тотчас погасла. Похоже, германские боги – и в первую очередь Донар, бог грома, – тоже внесли свой вклад в победу варваров. Если учесть проливной дождь двух последних дней с раскатами грома и вспышками молний, в такое легко можно было поверить.

– Господин? – раздался снаружи палатки голос Аристида.