– Будьте добры, – в третий раз повторил Дракон Ночи.

Лицо Боргиана исказилось.

– Черта с два ты получишь мою змейку. Если считаешь себя вправе взять ее, так возьми! Возьми! – и слегка поддернул левый рукав.

На бледной коже всеми оттенками зеленого и желтого полыхнул драгоценный артефакт. Змейка, обвившаяся вокруг руки старшего сына Бомэйна, неподвижная, как браслет, выточенный из цельного драгоценного камня, даже не соизволила приоткрыть рубиновых глазок. Палец хозяина коснулся ее, и тут она ожила, приподняла точеную головку, приоткрыла рот, и пол солнцем блеснул жемчужный, тонкий, как игла, зуб.

– Прекрати, Боргиан, – бросил Реохайд. – Это недостойно.

Впервые старший сын Бомэйна не обратил никакого внимания на слова патриарха Гэллатайн. И на него самого – тоже. Он смотрел только на Эндо.

Впрочем, вопреки его ожиданиям Дракон Ночи нимало не растерялся. Он слегка усмехнулся и наклонил голову набок, будто любовался красавицей-змейкой, такой же прелестной, как и смертоносной. Бывший законник в какой-то момент даже подумал, что патриарху и воину нравится играть со смертью, и сейчас он попытается зачаровать артефакт, будто живое пресмыкающееся. Ощущение усиливалось тем, что зашевелившийся было магический браслет Боргиана снова замер.

Но через мгновение Эндо протянул к змейке ладонь и сочувственно позвал ее:

– Иди ко мне, детка.

Змейка не кинулась, не вонзила в палец неосторожного свой мягко сияющий жемчужный зуб. Она медленно потянулась к нему и перетекла, словно пригоршня живых огней, с запястья бывшего Блюстителя Закона на ладонь Дракона Ночи. И замерла там, уже не в виде браслета, а свернувшись клубочком.

Боргиан вытаращил глаза на это зрелище. Из горла его, перехваченного судорогой, вырвался неясный, бессмысленный хрип.

– Как… Как это возможно?.. Как это возможно, Дракон Ночи?

Эндо не удостоил его даже взглядом. Он разглядывал необычный артефакт так пристально, словно хотел угадать, в чем же его особенность, будто отлично разбирался в подобных вещицах (если так вообще можно назвать артефакт, обладающий до определенной степени собственной волей). Но от раздумий очнулся, как только почувствовал на себе пристальный взгляд старейшего из патриархов, Реохайда Гэллатайн, и, обернувшись, протянул ему ладонь со змейкой.

– Асгердан не может без Блюстителей Закона, – произнес он. – Думаю, система лишь выиграет, если эту роль на себя возьмете вы, Реохайд.

Но тот отрицательно покачал головой и даже слегка улыбнулся.

– Я предпочитаю блюсти традиции своего клана, – ответил он. – Я не приму этого положения.

Ответ мог бы показаться туманным, тем более что большинство имело весьма смутные представления и о клане Гэллатайн, и о его традициях. Но все главы центритских Домов прекрасно понимали, что пожелай Реохайд – и он стал бы главой Асгердана, мог бы добиться и учреждения монархии, возложить корону на свою голову. Влияние его было очень велико. И раз он не пожелал сделать этого, должно быть, у него нашлось немало веских причин.

Эндо повернул голову к Мустансиру, протянул ладонь ему. Но, видно, опасение перед артефактом было слишком велико, глава Дома Эшен Шема едва не отшатнулся прочь и отрицательно покачал головой. Он не желал брать змейку, а вместе с ней – все права и обязанности Блюстителя Закона.

Дракон Ночи заметался. Он был следующим по старшинству кланов и не знал, к кому же поворачиваться теперь – к тому ли, кто младше него, и насколько.

– А что сами-то? – с улыбкой спросил Реохайд, как всегда точно угадав причину заминки. – Готов ли ты принять положение Блюстителя Закона?

Эндо задумался, глядя на ладонь. Потом подставил змейке свое запястье.

Она не ужалила – с удовольствием обвилась вокруг запястья и замерла там. Боргиан злобно смотрел на предавший его артефакт. Вернее, нет, не злобно – со сложной смесью чувств, которую можно увидеть в глазах обманутого мужа.

– Полномочия, права и обязанности Блюстителей Закона передаются клану Драконов Ночи, – провозгласил Реохайд, обернувшись в толпе, запрудившей площадь.

Кто-то на всякий случай разразился приветственными криками, кто-то промолчал, но, когда Гэллатайн сделал длинную паузу, давая несогласным возможность возразить, никто не подал голос против. Подождав, старейший патриарх Центра повернулся к площади спиной и зашагал к дверям здания Совета, за ним – все остальные главы Домов. Никто из них не обращал внимания на Боргиана, но и не пытался воспрепятствовать ему уйти, хотя формально Совет еще не закончился, и бывший законник должен был присутствовать при завершении церемонии. Но когда он, даже не снимая белой мантии, направился к своей машине и торопливо сел туда, этим никто не заинтересовался.

Лишь, пожалуй, Мэрлот по природной осторожности и по своей привычке все замечать покосился вслед его длинному автомобилю и нахмурился. Он все еще был хмур, когда уже после заседания, отбившись от других патриархов, спешивших решить с ним какой-то вопрос, Эндо подошел к Мортимеру и, протягивая ему тяжелый портфель со стопкой бумаг, заметил:

– Все прошло более чем удачно, не так ли?

– Почему ты мне возвращаешь все документы? – Мэрлот показал на портфель. – Разве Совет не заинтересовался? Не будет проводить расследование?

– Совет заинтересовался. Расследование будет. Но хотелось бы получить оригинал, а не эти копии, – пояснил Эндо. – Диск, на который архив Блюстителей Закона был переписан твоим хакером.

– Был переписан не весь архив, а только часть.

– Но существенная, надеюсь. Потому что, уверен, это будут единственные документальные свидетельства, на которые мы сможем опереться. Остальное дети Бомэйна успеют уничтожить. Уверен, они займутся этим с сегодняшнего же дня.

– Пожалуй… Эх, Эндо, взвалил ты на себя и своих потомков такой неподъемный мешок…

– Думаешь, я не понимаю и сам? А что делать…

– Ты мог что угодно сделать. Мог отказаться, как и Мустансир. Правда, нельзя не признать, что твой клан, хоть он и мал, неплохо подходит на эту роль.

– Куда лучше подошли бы Гэллатайн.

– Позволь с тобой не согласиться. Гэллатайн – ревнители и хранители старых традиций. Они не менялись веками. А закон имеет тенденцию расти и видоизменяться… – Мэрлот помедлил. – Хочу пригласить тебя выпить вместе, хотя и не уверен, что ты согласишься.

Эндо задумался, но ненадолго.

– Пожалуй. Почему бы и нет…

При ресторане «Аэва» – самом дорогом и роскошном заведении столичного мира Асгердана, а может, и всего Центра, конечно, имелось все, чтобы удовлетворить взыскательные вкусы богатых деловых людей. Немало существовало тех, кто желал насладиться кухней «Аэвы», но при этом не торчать на виду у других посетителей или вовсе остаться неузнанным, никому не попасться на глаза. Для подобных случаев при ресторане имелись отдельные «кабинеты» (вряд ли, строго говоря, их вообще можно было так назвать, но уж привилось).