сообщил я лирийцу, на что получил одобрение и улыбку, а после поспешно покинул кабинет.

Оказавшись с Лисом в коридоре, я тяжело выдохнул и ощутил невероятно огромную усталость. По мне словно автокар проехался туда и обратно. Наверное, сказалось сильнейшее душевное напряжение.

Лис мгновенно уловил мое состояние и нырнул мне под руку, подхватывая рукой за талию и становясь крепким костылем.

Я не возражал.

Из последних сил сконцентрировался и телепортировал нас в комнату, где я оставил Риана.

Как я попал на свою койку, я уже помнил плохо.

Только голоса слышал. Испуганный принадлежал Риану, спокойный — Лису. Хлопнула дверь, а в мои волосы зарылась чья-то нежная рука.

— Нэй, все будет хорошо…

Я улыбнулся, не открывая глаз.

Риан уже в порядке. И он рядом. Это хорошо…

Даже боль о Сальяне начала отпускать.

Мне же надо радоваться, что он каким-то чудом остался жив, ведь так? Он достойно прожил свою жизнь, и Создатель сделал его своим вестником. Разве это не чудесно?

Чудесно.

Вот так и буду мыслить.

Рука принца продолжала поглаживать мои волосы и дарить мне успокоение.

Я лишь немного, совсем немного отдохну…

* * *

Квартира полковника Армана де Сантэ. За день до этого…

Ночь.

Стены большой квартиры полковника звуконепроницаемы, и он спит в полной тишине.

Полуобнажен, грудная клетка мерно вздымается. Мускулистое тело начинает вздрагивать и конвульсивно дергаться.

Ему что-то снится…

По вздутой на шее вене ползет едва заметное в полумраке темное пятнышко. Вдруг оно превращается в «змейку» и скользит по шее мужчины вдоль его напряженных сосудов, а полковник выгибается дугой.

У него ЖАЖДА!

Небывало мучительная и требовательная жажда обладания.

Черная мистическая «змейка» растворяется на его теле, словно впитываясь под кожу, и Арман уже неистово рычит.

— Ангелика!!! — этот голос действительно похож на рык.

Если сейчас заглянуть в его разум, то станет довольно-таки жутко. У него перед глазами образ девушки, и мужчина готов вцепиться в нее скрюченными пальцами в порыве жестокой страсти. Страсти, которая ему, на самом деле не принадлежит. Страсти, навязанной ему незаметным чужеродным существом, которое отлично обживается в его теле.

Арман срывает с Ангелики одежду — всю до единой — а потом с упоением, которое граничит с безумием, подминает ее под себя. Ему хочется не просто овладеть ею. Он жаждет причинить ей боль. Только так удовлетворится его жгучая жажда. Только так…

С лёгким стоном полковник проснулся и рывком присел на своей кровати.

Глаза долго привыкали к полумраку, дыхание было частым и рваным, по телу выступили бисеринки пота.

Но жажда никуда не делась.

— Ангелика… — прошептал он уже осознанно и понял, что не сможет больше ждать.

Он должен сделать что-то, чтобы она сама прыгнула ему в постель!

Пара нажатий в смартфоне, и на другом конце по связи слышится низкий грубый голос.

— Что вам опять нужно???

Потревоженный поздним звонком мужчина, очевидно, не рад.

Полковник усмехается.

— Мне нужна такая малость: всего лишь немного лидотрона* [* наркотическое вещество, вызывающее эйфорию и сексуальное возбуждение], грамм двадцать. Завтра!

Пауза. Длинная, напряженная.

— Ладно, — отвечает голос раздраженно. — Будет вам лидотрон!

Конец связи.

Фух, попустило.

В груди разливается успокоение и… легкий укол тревоги. Но эта тревога длится не более нескольких секунд. В противовес ей в разуме Армана вспыхивает отчетливый и вожделенный образ девушки, которая в ближайшие дни просто обязана согреть его постель.

Радужка глаз полковника на несколько мгновений окрашивается в черное. Если бы он сам мог увидеть это, наверное, забеспокоился бы. Но он не видит. Ему хорошо. Он принял верное решение.

Очень скоро капитан Ангелика Мирт будет ублажать его каждую свободную от службы минуту.

Это будет… весело!

Глава 59. Вспыльчивость…

Нэй

Флайкар, настроенный на автопилот, взмыл вверх, направляясь из Геона в центр столицы.

Во флайкаре мы с Рианом были вдвоем: Лис вылетел раньше, позволив мне отоспаться.

Риану пришлось будить меня насильно, хоть я не противился. Снились мне мрачные сновидения с повторением смерти моей прежней семьи. Поэтому, когда открыл глаза, почувствовал себя особенно счастливым от того, что лицо принца, склонённое надо мной, сияло.

Он незримо изменился. Все время улыбался, смотрел на меня странно, пристально, словно умалчивал какую-то удивительную тайну. Один раз даже остановил меня и обнял.

От неожиданности я засмеялся и спросил:

— Риан, что с тобой?

— Не знаю, — ответил он. — Я просто счастлив. Без логики, без объяснений и без понимания. Счастлив, что ты есть…

Мне было приятно. Сам того не понимая, Риан постоянно исцелял мои душевные раны, причиненные расставанием с прошлой семьей.

И сейчас, когда мы летели во флайкаре, принц снова ничего у меня не спрашивал. А ведь мог бы. Не пытался разведать, как я связан с предтечами, не вспоминал о моём диком преображении под властью тьмы…

Я был ему за это безмерно благодарен.

Интересно, мой Сальян тоже был таким же мягким и эмоциональным, как Риан? В детстве он проявлял недюжинную выдержку, но это могло быть напускным поведением, совершенно не отражающим его истинный характер, ведь моя жена Силия, свято чтущая аристократические традиции своего рода, воспитывала сыновей в строгости и даже жесткости.

Когда мы оставались с Сальяном наедине, сын расслаблялся, но все равно всегда выглядел почтительно-осторожным. Я тогда не понимал, что это ненормально, неестественно, поэтому и не пытался его расшевелить, а вот сейчас осознал, что так и не смог до конца узнать всю глубину личности своего собственного ребенка.

Так похож ли Риан на Сальяна или нет? Хотя… зачем я сравниваю? Утраченного это не вернёт, просто… мне хочется, наверное, поверить в иллюзию, что сейчас напротив меня сидит именно он. Тогда бы я тоже, наверное, обнимал бы его без причины и долго не отпускал.

Но нет! Это нехорошо по отношению к реальному Риану. Он не хотел бы моей привязанности за счет сходства с кем-то еще…

— Расскажи мне о своих родителях… — попросил я, пытаясь отмахнуться от какой-то грусти, снова поселившейся внутри.

Риан немного равнодушно пожал плечами.

— Отца я не помню, — проговорил он, — он погиб, когда я едва родился. А мама… она… недолюбливала меня.

Последняя фраза меня настолько изумила, что я шокировано замер, всматриваясь в лицо принца: не шутит ли он? Но он не шутил.

— Почему? — вырвалось у меня, хотя это было немного бестактно.

— Не знаю, — Риан поморщился: ему, естественно,