Кто-то хотел меня погубить! Кто?

Каждый день, когда я поднималась к себе, чтобы отдохнуть от изнуряющей жары, я принималась строить предположения, перебирая все возможные кандидатуры. Я понимала, что должна подозревать всех… даже Клитию.

Каковы возможные мотивы? Кто-то хотел выставить меня безумной, чтобы, когда со мной произойдет несчастье, его было на что списать. «Она ведь была безумна, — сказали бы окружающие. — Вспомните, ведь она уже давно очень странно себя вела».

Прежде всего я подумала об Ануле. Все, что со мной происходило, вполне могла делать Лейла. Анула имела абсолютную власть над всеми членами своей семьи, включая Нанкина и Ашрафа. Они выполнили бы любое ее распоряжение. Она проявила свой гнев, подарив мне веер из павлиньих перьев. О да, мне нетрудно было представить себе ужас, в который ее повергло мое появление. Она желала мне зла. Она хотела выйти замуж за Клинтона и жить с ним в качестве правящей королевы. Но на пути ее мечты возникло препятствие. Я. Изощренные методы борьбы со мной заставили меня в первую очередь заподозрить Анулу.

А Клинтон? Возможно, он посвящен в ее планы? То, что тут происходило, конечно, на него не похоже. Вряд ли он прибег бы к таким дьявольским уловкам и пытался бы убедить абсолютно здравомыслящего человека в том, что тот сходит с ума. Он привык добиваться желаемого быстро и решительно. Но тем не менее он был вполне способен долго вынашивать план и затем так же долго ожидать его осуществления. Вспомнить хотя бы то, как тщательно он готовился к свиданию со мной в Попугаячьей хижине. Он и жениться-то на мне хотел с учетом того, что мне в наследство достанется плантация.

Клития? Что за вздор! Только не моя ласковая сестренка, к которой меня влекло с момента нашей первой встречи. И все же, если бы я умерла, она унаследовала бы плантацию. Ведь все эти странные события начали происходить уже после того, как я посетила нотариуса в Канди. Но нет, это тоже своего рода безумие! Как могла Клития подложить мне в постель кобру? Разве что один из бесшумных темноглазых все видящих и все знающих слуг был ее шпионом и работал против меня.

Меня по-прежнему окружал заговор, но теперь я бесстрашно смотрела ему в лицо. Я отчетливо осознавала, что мне угрожает неведомая опасность. И что же? Ведь мне всего лишь осталось выяснить, откуда она исходит.

После того как я вернула Кобле ее глаз, а затем перешла в наступление против своего преследователя в лесу, в непрерывной цепочке странных событиях наступила некоторая передышка.

В этом не было ничего удивительного. Теперь мой враг предупрежден. Я знала, что постоянно должна быть начеку. Но мне все равно стало намного легче.

Клинтон с нетерпением ожидал нашего отъезда. Он заявил, что уже давно хотел показать мне, как добывают жемчуг, и вот наступил жемчужный сезон. Лейла сшила из отрезов, привезенных из Канди, платья, которые привели меня в полный восторг.

Когда мы тронулись в путь, Клинтон был настроен игриво и ласково. Ему так не терпелось похвастаться передо мной своими владениями, что он вел себя, как мальчишка, и напоминал мне Ральфа, в зверинце которого только что произошло пополнение в виде новой игрушки.

Он так радовался тому, что путешествует в моей компании, что мне хотелось посмеяться над сомнениями, изводившими меня в последние несколько дней. Часть пути нам предстояло преодолеть на поезде, и когда он тронулся и Клинтон начал увлеченно показывать мне пролетающие за окном красоты, я почувствовала, что мое настроение поднимается. Мой супруг вел себя действительно романтично, и я с удивлением отметила, что открываю для себя нового Клинтона. Я уже давно не была так спокойна и счастлива.

Нам предстояло отсутствовать две или три недели, и я убедила себя в том, что по возвращении, найду дома ответ Тоби на мое длинное и драматическое послание. Еще до отъезда я написала ему о находке на полу своей комнаты и лично отправила письмо. Мне не терпелось узнать, что он обо всем этом думает и что сможет мне посоветовать. Я считала, что, кроме него, мне посоветоваться не с кем, я по-прежнему подозревала всех и каждого и предпочитала держать свои подозрения в секрете.

Погода была жаркой и влажной. Приближалось самое знойное время года, а за ним и летний муссон, которому предстояло напитать землю влагой и обеспечить чайные плантации всем необходимым для их процветания.

Мы миновали джунгли, в которых растения сплетались, образуя непроходимую чащу из папоротников, пальм, бамбука и вечнозеленых кустарников. Вся эта ярко-зеленая масса была расцвечена царственными рододендронами и яркими орхидеями.

За джунглями пошли стройные стволы черных и шелковых деревьев, и я с волнением наблюдала за слонами, несущими из леса бревна или купающимися в реке.

Затем железная дорога окончилась, и дальше мы поехали уже в экипаже.

Клинтон не мог нарадоваться на мое оживление и хорошее настроение. Было видно, что его действительно будоражит предвкушение того, как он станет знакомить меня с добычей жемчуга. Все предшествующие этому процессу радости он расценивал как подготовку к этому самому главному событию, цели нашего путешествия.

Экипаж уносил нас все дальше на север, а он сидел, откинувшись на спинку сиденья и с самодовольной улыбкой наблюдал за моими непосредственными реакциями на окружающее.

— А знаешь ли ты, — заговорил он, — что многие из самых знаменитых жемчужин были добыты на Цейлоне? Хотя, конечно, знаешь. Ведь именно из таких жемчужин было сделано ожерелье Ашингтонов.

— Интересно, где оно сейчас, — вздохнула я.

Он пожал плечами.

— Свет клином не сошелся на этом ожерелье. Будем надеяться, что те жемчужины, которыми устрицам только предстоит нас одарить, окажутся ничем не хуже тех, которые мы утратили. Я с удовольствием познакомлю тебя с добычей жемчуга, Сэйра. Я рад, что ты со мной поехала. Ты и выглядишь сейчас намного лучше, чем за все последнее время.

— Спасибо.

— Справилась со своей джунглефобией?

— Мне кажется, я никогда ею и не страдала.

— Брось, я же видел, как сильно ты нервничала… Тебе постоянно что-то чудилось.

Я слегка покраснела.

— А что, если не чудилось?

Он только приподнял брови, а я отвернулась и стала пристально изучать пейзаж.

— Какие-то секреты? — внимательно глядя на меня, поинтересовался он.

Я не собиралась об этом говорить, но он в очередной раз продемонстрировал свою жутковатую способность читать мои мысли.

— Да нет никаких секретов, — отмахнулась я. — Просто есть люди, которым мое присутствие на Цейлоне пришлось не по душе.

— Я могу назвать тебе имя человека, которому это очень даже по душе.

— В самом деле?

— Да, и в настоящий момент он сидит напротив тебя, — произнес он и, наклонившись вперед, поцеловал кончик моего носа.