как я, должно быть, выгляжу за решеткой в своих спортивных штанах и одолженной футболке.

— Я в порядке. Да.

С ее губ слетает вздох, и плечи немного опускаются.

— Это все ошибка, Лукас. Точно ошибка.

— Знаю. То есть я уверен, что не причинил бы вреда Сэм, и Гейдж…

Это самонадеянно говорить, что он тоже никогда не причинил бы ей вреда?

— Она не была угрозой для тебя, Лукас. Он этого не делал, но… — она изучает комнату, четко замечая несколько камер, стратегически расположенных и направленных в нашу сторону. — Теперь они знают о тебе.

Я киваю.

— Они будут думать худшее о том, чего не понимают.

— Шай, не беспокойся обо мне. Пусть проведут расследование, и правда выйдет на свет. Все будет хорошо. — Не уверен, что так и будет, но я лгу, чтобы ей стало лучше.

Ее глаза слезятся и краснеют. Темные вспышки появляются в моем периферийном зрении. Я запихиваю его обратно, но он снова пытается вырваться, на этот раз все сопровождается ощущением, которое сжимает мое горло. Ха, это что-то новенькое. Я моргаю и пытаюсь расслабиться, но подергивание губ выдает меня.

— Что? — она фыркает. — Почему ты улыбаешься?

Проникаю глубоко в свой разум и переполняюсь яростным беспокойством за Шайен, похожим на то, что я уже чувствую, но как-то более… собственнически.

— Теперь он также защищает и тебя.

Ее брови сводятся вместе, и она изучает меня.

— Откуда ты знаешь?

Я пожимаю одним плечом, пораженный тем, что впервые могу понять, что чувствует Гейдж, и распознать его.

— Ему не нравится, что ты расстроена. — Еще больше темных пятен в моем видении, но я сдерживаю это. — Он пытается столкнуть меня в темноту.

— Лукас… Ты можешь с ним общаться?

Я копаюсь в своих мыслях, исследую самые глубокие пещеры своих чувств.

— Нет, но когда ты расстраиваешься, он пытается взять верх. Сначала я думал, что он защищает меня от твоего гнева или чего-то еще, но теперь Гейдж позволяет мне чувствовать то, что чувствует он. Думаю, он пытается, — наши взгляды встречаются, — утешить тебя. Мы любим тебя, Шай.

Одинокая слеза скатывается по ее щеке к приоткрытым губам.

— Я тоже люблю вас, ребята. — Я ухмыляюсь, и безумная улыбка растягивается на ее прекрасном лице. — Мы довольно долбанутая пара, Лукас.

Моя улыбка исчезает, когда изучаю женщину передо мной, способную на большую любовь, чем я когда-либо видел, и более красивую, чем заслуживает любой мужчина, особенно мы. Но мы никогда ее не отпустим.

— Со мной никогда и не было бы по-другому.

— Я хочу обнять тебя.

Жар взрывается в моей груди.

— А я хочу поцеловать тебя.

Она краснеет и подпрыгивает, когда открывается большая металлическая дверь, ведущая в полицейский участок, и входит шериф Остин. Его глубокий хмурый взгляд заставляет мой живот сжиматься от беспокойства, и он смотрит на Шайен, прежде чем двинуться к нам.

— Остин, в чем дело? — Шай движется ко мне, но остается на своей стороне линии безопасного расстояния.

Взгляд шерифа скользит по мне, и он расправляет плечи, что заставляет меня бессознательно выпрямиться, мысленно готовясь к тому, что он сообщит, как я предполагаю, плохие новости.

— Сынок, хотел зайти, чтобы сообщить тебе, что Сэм очнулась, и врачи разрешили ей говорить.

Я тяжело выдыхаю и киваю.

— Это здорово. Когда ты пойдешь допрашивать ее? — голос Шай дрожит от волнения.

Шериф смотрит на часы.

— Гэри должен сейчас подъехать туда. — Его глаза находят Лукаса. — Я скоро вернусь, чтобы сообщить, что мы получим.

— Спасибо.

Он кивает и отворачивается от нас, крича через плечо, что у Шай осталось всего десять минут.

Ее яркая улыбка поворачивается ко мне.

— Вот оно! Это может снять тебя с крючка!

— Да, но если это был Тень, сможет ли она дать какую-нибудь информацию, которая бы вытащила меня? Что, если она не видела его лица или не слышала его голоса, и не будет никаких доказательств, разве это не оставит меня на плахе?

Ее улыбка исчезает, и я тут же жалею о своих словах.

Показания Сэм решают мою судьбу, так или иначе.

Шайен

— Время вышло! — кричит помощник шерифа с порога. — Попрощайтесь.

Я выпрямляю спину и вкладываю в свои слова столько силы, сколько могу.

— Я не уйду.

Лукас улыбается, на самом деле улыбается!

— Шай, тебе нужно уйти. — Длинные пальцы Лукаса сжимаются вокруг прутьев камеры, от его улыбки у меня все тает внутри.

— Может быть, не в этой комнате, но я буду ждать в офисе шерифа. Я хочу быть здесь, когда они вернутся, и тебя нужно будет отвезти домой, когда отпустят.

Он хмурится, выражение его лица становится серьезным.

— Думаю, мы должны быть готовы к худшему. Они провели расследование, Шай. И знают мое досье, что меня судили за убийство моей семьи.

— Присяжные признали тебя невиновным.

Его глаза встречаются с моими.

— По техническим причинам.

Я тяжело сглатываю и сопротивляюсь желанию придвинуться ближе и взять его руки в свои.

— Ты думаешь, что убил свою семью, Лукас?

— Нет. Я любил своих братьев и сестру. Не могу представить, чтобы Гейдж причинил им боль.

— А маму? — мне нужно знать, наконец, правду о том, что он знает, или, по крайней мере, о том, что, по его мнению, произошло той ночью.

Выражение его лица становится жестким.

— Я хотел, чтобы она умерла, да. Но не могу представить себя убивающим кого-либо, какими бы злыми они ни были. Однако Гейдж — это совсем другая история.

Я киваю на его шрам.

— А это?

Он пожимает плечами.

— Думаю, моя мама убила их, попыталась убить меня, а затем покончила с собой. Это то, что решили присяжные, поэтому это то, во что я верю.

Даже если это неправда, Лукас никогда не смог бы жить с самим собой, если бы знал, что отнял жизнь.

Если власти когда-нибудь узнают, потащат ли они его на повторное слушание?

Лучше ему оставаться в неведении.

Дверь распахивается, вырывая меня из моих мыслей, и мой желудок подскакивает к горлу.

Это они? Есть ли у них ответы?

Входит помощник шерифа и машет мне рукой, чтобы я уходила.

— Время вышло, Шай.

— Еще пять минут? — я демонстрирую свою самую надутую гримасу.

— Ни единого шанса. Я уже дал тебе больше времени, чем должен был. — Он указывает на дверь. — Проваливай.

Я вздыхаю и смотрю на Лукаса, так сильно желая прикоснуться к нему перед уходом, утешить нас обоих хотя бы на секунду. Он, кажется, читает мои мысли и отходит от решетки.

— Иди, Шай. Все будет хорошо.

— Я люблю тебя, и скоро увидимся. — У меня сводит живот, и я молю Бога, что сказала ему правду.

— Шайен, проваливай! — кричит помощник шерифа, и я ухожу от Лукаса, каждый метр расстояния между нами