А пока жадное белое пламя поглощало жизнь, мудрость и мощь архимага Старима, новое могущество пронеслось через мифал, с треском пробиваясь сквозь разум магов всего Кормантора.

Эльфы, стоявшие в нерешительности, не понимая, куда и как нужно ударить, увидели, что высокое, крупное тело великого лорда Старима вспыхнуло сильным желтым огнем, как будто он был деревом, в которое попала молния.

Он горел словно факел перед их потрясенными лицами, в то время как в Палате Суда в глубокой тишине мерно и невозмутимо пела сеть из белого пламени. Сотни эльфов затаили дыхание, пока почерневшее тело архимага падало и разрушалось в кружащийся и оседающий пепел.

Неожиданный сильный удар понес Эльминстера куда-то далеко, кружа его, как лист в бурю. Но золотой символ был рядом, как спасение. И вот кружение прекратилось, символ угас. Наступила кромешная тьма, и началось плавание в пустоте, без ощущения тела. Опять.

- Мистра?

Его первый зов не многим отличался от шепота. Кажется, недавно он высказал богине массу настойчивых просьб, но справился и без ее помощи и указаний.

- Ты так думаешь? - Ее голос прозвучал в его сознании - теплый, нежный и совершенно неодолимый.

Он любим и в полной безопасности!

Эл поймал себя на том, что тихо нежится в тепле, окутавшем его, купается в непреходящей, бесконечной радости.

Прошли часы, прежде чем Мистра заговорила снова, а может быть, мгновения.

- Ты хорошо поработал, избранник. Прекрасное начало. Но ты должен пожить в Миф Дранноре - новом Корманторе - некоторое время. Ты должен лелеять его и защищать. А заодно постараешься овладеть, насколько сможешь, магией тех, кто будет приходить в эту обитель надежды. Я довольна тобой, Эльминстер. Ты снова станешь целым и невредимым.

Он вдруг опять оказался где-то в другом месте. Он плавал среди множества нитей белого огня, а под ним валялись обрушенные камни и поваленные колонны. Прямо перед собой Эл видел окровавленное, искаженное мукой лицо Симрустар Аугламир.

По всей Палате Суда неслось возбужденное перешептывание толпящихся эльфов, но голоса были едва слышны. Мистра придала его заклинанию дополнительную силу, которая сейчас пощипывала ему руки, и он считал, что знает зачем, поскольку сила была слишком велика.

Сейчас Симрустар казалась просто сломанной игрушкой. Ее тело, насаженное на каменный меч, было проколото насквозь, и только то, что враждебная магия разрушалась, еще позволяло жизни теплиться в ней.

Эл взял на руки умирающую эльфийскую леди и с бесконечной осторожностью стал снимать ее с проклятого меча.

От его прикосновений она ахнула, потом открыла глаза и обмякла. Изуродованное тело вздрогнуло еще раз, когда он полностью освободил Симрустар от камня. Эл поднес руку к ужасному отверстию под ребрами и начал изливать на него свою заживляющую силу.

Симрустар задрожала, осмелившись надеяться - и дышать - впервые за долгое время.

Эл поднял ее на руки и, укачивая, медленно опустился на пол.

Когда его колени коснулись мозаичного покрытия, он почувствовал на себе взгляды множества эльфийских глаз, но все же наклонился и поцеловал ее в окровавленные губы, словно они были самыми пылкими влюбленными в течение многих лет. Не отрываясь от эльфийских губ, человек вливал в нее жизнь, всей мощью Мистры заставляя свои силы переливаться в искалеченное, сотрясающееся тело. Потом он поделился с ней собственной живучестью, делился до тех пор, пока не потемнело в глазах, пока дрожь слабости не заставила его поднять голову, чтобы отдышаться.

Она впервые заговорила прерывающимся шепотом:

- Это вы, да, Эльминстер? Я так долго ждала этого поцелуя.

Эл не удержался и хихикнул, а потом прижал ее к себе, потому что свет опять вернулся в глаза эльфийской волшебницы.

Она неторопливо обвела взглядом Фэйрун, разрушенный потолок Суда, а потом и человека. Медленно, справляясь с дрожью, она сумела улыбнуться:

- Благодарю вас за облегчение моего ухода… но я умираю. Вы не можете помешать этому. Мистра спасла меня от смерти той ночью в лесу… смерти, которую мне уготовил Эландор… Я послужила ей… и все. Теперь я могу умереть.

Эльминстер тихонько покачал головой. Ему было известно, что над ним с воздетыми руками стоят волшебницы Силмэ и Холон и ждут… ждут, чтобы уничтожить Симрустар заклинаниями, если она решится на какое-нибудь, последнее, предательство.

- Мистра не обращается так с народом, - мягко возразил он.

Симрустар поморщилась от новой волны боли, прокатившейся по ее телу. Ручеек яркой крови побежал из уголка ее рта:

- Это вы так говорите, избранник. Только вы. Я - эльф, и к тому же тот, кто злоупотребил силой. Я попыталась поработить вас… Я хотела украсть вашу магию и убить вас. Так зачем Мистре заботиться о моей судьбе?

- По той же причине, по которой забочусь я, - ласково ответил он.

Страдальческие глаза блеснули:

- Любовь? Страсть? Я знаю, что нет. Я не могу задержаться, чтобы подумать над этим… жизнь ускользает…

- Только жизнь, - убежденно сказал Эльминстер, потому что наконец-то постиг замысел Мистры, - но не то, кем была сама Симрустар.

Он оттянул пропитанный кровью, порванный лиф ее платья и на раненной плоти под ним увидел первые золотые нити символа Мистры, того, что был когда-то вложен в его сознание, и который отныне будет сиять на ее груди всегда.

У Симрустар перехватило дыхание. Она села. Глаза умирающей волшебницы блестели:

- Я… я вижу, наконец. Я… Ох, человек, я так обидела вас. Я…

Она не могла больше тратить время на слова, потому что светло-голубое пламя уже кралось по ее коже, чтобы забрать навсегда. Из последних сил эльфийская дева нежно поцеловала его.

Она все еще касалась его губами, как вдруг исчезла. Несколько пятнышек света закружились над тем местом, где она только что была. Потом исчезли и они.

Эл поднял взгляд и увидел четырех ткачей, их руки и ноги, все еще горящие белым пламенем, были связаны с сетью. Они стояли над ним, глядя вниз с любовью и беспокойством.

Успокаивая их, Эльминстер произнес:

- Мистра забрала ее. Отныне Симрустар будет служить повелительнице таинственного.

Теперь то самое «нечто» ползло вверх по его руке. Эльминстер схватил это нечто, поднес к глазам и изумился. Перепачканный кровью обрывок чего-то пыльного? Клочок маски, которую Лломбаэрт Старим носил так долго.

Обрывок начал пощипывать его кожу, тепло и почему-то приятно, словно приветствуя,

Пока Эл разглядывал обрывок, наверху внезапно вспыхнул радужный свет, и все собравшиеся эльфы затаили дыхание в благоговейном трепете. Мифал родился!

Эльминстер почувствовал, что у него запершило в горле. Он, как и все, встал, чтобы присоединиться к всеобщему празднику. Весь Кормантор, каждый эльф, полуэльф и человек начали петь. Ту самую, возвышенную, непроизвольную песнь рождения мифала - высокую, сияющую, прекрасную, неземную. А когда поющие оборачивались друг к другу для объятий, то видели только мокрые от слез лица.