– Ага. Ты слышала, чего он говорит, – добавил стоявший в дверях Фергал. – Можешь начать с нашего гостя. Он на тя запал, а ты знаешь, что хочешь этого.

Запах лосьона Драча и вонючей одежды Фергала сменился облаком зловонного дыхания позади нее. Она попыталась обернуться, чтобы увидеть, кто прижался к ее ягодицам и теперь дышит ей в затылок. Но короткие пухлые пальцы у нее в волосах заставляли смотреть прямо. Небритый подбородок оцарапал ей шею. Маленькая жирная рука начала выправлять рубашку из-под пояса ее джинсов.

– А он хочет посмотреть, типа – сказал Фергал из дверей и ухмыльнулся тому, что держал в своих грязных пальцах.

Подхваченная за мокрые волосы на макушке, ее взгляду представилась голова Райана. Его лоб, казалось, выкрасили красным, виден был только один глаз; второй был закрыт синей опухолью размером с картофелину. Нижняя челюсть косо выпирала, что-то свисало из уголка рта.

Эмбер закрыла глаза, чтобы не смотреть на тело, болтавшееся в запятнанной лапе Фергала. И тихо, отчаянно, со всей оставленной ей небольшой подвижностью забилась в объятиях вонючей твари, которая теперь терлась о ее спину. Это только мешало ее попыткам оставаться рядом с полом, добавить массы своей все возрастающей невесомости, и она начала подниматься сквозь тьму вместе с маслянистым, жирным мужчиной, цеплявшимся за ее тело. Дыхание его стало быстрее, шумнее, почти астматическим из-за возбуждения. Он обхватил своими короткими ногами ее талию. Вцепившись в волосы у нее на макушке, он рванул ее голову назад, чтобы показать ей существо, притаившееся на потолке.

Эмбер отказывалась смотреть на него, но что бы ни сидело там, наверху, оно проскользнуло в ее сознание.

«Я приду к тебе. Ибо я положила там провести зиму».

Теперь она извивалась на линолеуме старой кухни, посреди обломков стекла, дерева и керамики. Безмысленно обращалась к поглощающей темноте с холодного пола:

– Их кровь за мою кровь. Ты думаешь, эти крысы достойны тебя беречь? Ты заслуживаешь лучшей компании.

Эмбер подскочила с матраса и сжала одеяло между двумя стиснутыми кулаками. От животного звука, поднимавшегося из глубин ее живота, у нее вибрировали кости лица.

– Нет. Нет. Я не делала этого. Я никогда не… – Она говорила и задыхалась одновременно, пока реальный мир не восстановился вокруг нее. Ее глазам открылась спальня: сливочный ковер, мебель «Сельва», длинные льняные занавески, светильники «Зенза Филиски», стенной шкаф с кучей полок, уставленных ее дизайнерской обувью – «Занотти», «Вествуд», «Гайгер», «Чу» – ни в одной паре ей было от этого не уйти.

Они собрались у нее в голове: Драч, Фергал, Беннет; это она помнила. Они пришли к ней в голову, и к ней в дом, и захватили его, и изменили его, и сделали ее пленницей и проституткой. Эмбер всхлипнула. А то, что медленно передвигалось по потолку, управляло ими, как марионетками.

Эмбер обхватила лицо руками и закачалась взад-вперед, изгоняя задержавшиеся у нее в голове образы этих лиц: забрызганные слюной рты, тонкие губы, сломанные носы, бегающие глазки, выглядывающие удобный момент, хитрые мозги, где измышлялись новые хитрости, трюки, неискренние предложения, требования-ловушки, обвинения.

Она глубоко вдохнула воздух своей комнаты. И была рада обнаружить, что спальня до сих пор могла похвастаться благоуханием изящества и новой роскоши. Зловоние черной комнаты и ее обитателей ушло. Она сделала еще один глубокий вдох, чтобы полностью очистить ноздри от миазмов прошлого, достаточно сильных, чтобы выбросить ее из сна. И ее нос учуял другой запах, появившийся только этой ночью, но немедленно узнаваемый. Аромат, разбудивший ее и наполнивший тяжелыми воспоминаниями, печалью столь огромной, что ее сердце разбилось.

Она учуяла дезодорант «Линкс» и гель с запахом чайного дерева, и жасминовый стиральный порошок, который использовала в старой стиральной машине, когда жила вместе с Райаном. А под этими ароматами она чувствовала сильный мужской запах его рубашек, который никогда не был неприятен; интимный запах, в котором она когда-то с радостью лежала после того, как они занимались любовью на кровати со сломанной ножкой и треснутыми перекладинами в их ужасной квартире в Стоке.

Запах Райана повис густым облаком вокруг ее кровати, всего на несколько мгновений, прежде чем исчезнуть.

Эмбер выбралась из-под одеяла, втягивая носом воздух, пытаясь взять след.

Следов не осталось. Райан исчез.

Но кто-то стоял снаружи ее спальни.

За дверью зашаркали, словно некто отступал после того, как его застали подслушивающим за Эмбер. Приглушенные шаги простучали по коридору второго этажа – неравномерные, ковыляющие, словно идущий был хром.

Джош? Она могла его разбудить. Может, она кричала во сне, вопила, билась, чтобы вырваться из кошмара. Но почему у Джоша трудности с ходьбой?

Снаружи, в коридоре, закрылась дверь.

Может, это дверь в ванную? Джош поднялся, чтобы сходить в туалет, и прислушался возле ее двери, чтобы удостовериться, что с ней все в порядке. Может, он полусонный, потому и неловок и плохо держит равновесие.

Эмбер нужно было рассказать ему, кто только что стоял рядом с ее кроватью. Потому что сейчас никто не мог ее убедить, что Райана не было в доме. Он вернулся к ней. И ей нужно было рассказать Джошу о сне, разбудившем ее тошнотой и ужасом. Эмбер подбежала к двери спальни и отперла ее. Открыла и увидела темный коридор.

Она посмотрела вправо и влево, свет из ее спальни озарял проход: тканая ковровая дорожка, кремовые половицы и серебристые светильники, закрытые двери, чьи сделанные под старину бронзовые ручки отражали падавший сбоку свет. Дверь в комнату Джоша была закрыта. В ванную – тоже, и свет в помещении за ней не горел. Но она точно слышала, как закрывалась дверь. Сквозняков тут не было – дом очень хорошо изолировали – и все окна были закрыты. Может, Джош открыл окно и оттуда подул ветерок?

Справа от нее возобновились шаги. Отчетливый звук на лестнице: кто-то спускался вниз. Не стоило торопиться с выводами: скорее всего, Джош захотел выпить воды или планировал выехать пораньше. Может быть, он вышел из ванной и закрыл за собой дверь, прежде чем спуститься на первый этаж. Знание, что он в доме, придало Эмбер духу, чтобы пройти по коридору к лестнице. Она шлепнула по выключателю.

На лестнице никого не было.

Старое дерево все еще сияло от недавней обработки и лакировки – профессионально созданный блеск, который делал присутствие новых комков грязи неуместным и нежеланным. Толстые клубки волос и пыли, формой напоминавшие кучевые облака, лежали неподвижно, неприятно похожие на маленьких мохнатых животных. С вершины лестницы она видела каждый комок покоящимся на отдельной ступеньке, и отвращение от них было, как от грязных чужих следов в ее прекрасном новом доме.

– Джош, – тихо позвала Эмбер. – Джош? Ты проснулся?

Нет ответа.

Зачем Джошу ходить в темноте? Он может, сомнений нет – он должен быть в этом хорош; обучен двигаться без помощи света. Может, он ее не услышал.