– Никто и не лезет в твои дела, малыш. Но когда твой адвокат заводит речь о том, чтобы вызвать меня для дачи показаний, это становится и моим делом тоже, а, не находишь?

– Этого не будет. Нам тут только тебя на свидетельском месте не хватало для полного счастья. Тогда все это мероприятие окончательно превратится в балаган.

– У вас есть стратегия получше?

– Да, есть.

– И что же это за стратегия?

– Мы вообще не собираемся ничего доказывать. Бремя доказывания лежит на стороне обвинения – вот пусть они этим и занимаются. Они должны… зачем я тебе это все рассказываю?

– Потому что тебе этого хочется. Когда дело начинает пахнуть керосином, волей-неволей вспомнишь про своего старика.

– Это что, шутка?

– Нет! Я пока что еще твой отец.

– Нет, никакой ты мне не отец.

– Не отец?

– Нет.

– А кто тогда отец?

– Я сам.

– У тебя нет отца? Ты что, дерево?

– Вот именно, нет у меня никакого отца. И ни в ком я не нуждаюсь.

– Всем нужен отец. Я нужен тебе сейчас, как никогда. А как еще ты будешь доказывать всю эту байду с непреодолимым импульсом?

– Нам не понадобится это доказывать.

– Да? Почему это?

– Потому что Лоджудис ничего не сможет доказать. Это очевидно. Так что наша позиция проста: Джейкоб не совершал этого.

– А если что-то изменится?

– Не изменится.

– Зачем тогда ты тащился ко мне сюда, чтобы попросить меня об этом? И заставить меня плевать в пробирку? Чего ради это все было?

– Ради того, чтобы прикрыть тылы.

– Чтобы прикрыть тылы, говоришь? Значит, твой парнишка этого не делал, но просто на всякий случай, если все-таки это он.

– Что-то в этом духе.

– И что твой адвокат хочет, чтобы я сказал?

– Ничего он от тебя не хочет. Зря он ляпнул это сегодня в суде. Это была ошибка. Возможно, он думал, что привезет тебя сюда, чтобы ты дал показания, что ты не имеешь никакого отношения к твоему внуку. Но я уже сказал, что тебя даже на пушечный выстрел к залу суда не подпущу.

– Лучше бы тебе потолковать об этом со своим адвокатом.

– Послушай меня, Кровавый Билли. В последний раз повторяю: тебя не существует в природе. Ты – всего лишь дурной сон, который снился мне в детстве.

– Эй, малыш, ты пытаешься сделать мне больно? Дай мне по яйцам.

– Это еще к чему?

– К тому, что можешь не трудиться смешивать меня с грязью. Меня это не задевает. Я – дед твоего мальца, что бы ты там ни говорил. И ничего ты с этим не поделаешь. Можешь сколько угодно от меня открещиваться и делать вид, что меня не существует. Это не важно. Правда от этого не изменится.

Я опустился на стул, внезапно поняв, что с трудом держусь на ногах.

– Кто такой этот Патц, которого упоминал твой дружок-легавый?

Я был раздражен и растерян, поэтому не успел подумать:

– Это он сделал.

– Убил того парнишку?

– Да.

– Ты уверен?

– Да.

– Откуда ты знаешь?

– У меня есть свидетель.

– И ты собираешься позволить моему внуку сесть за это?

– Позволить? Ну уж нет.

– Так сделай что-нибудь, малыш. Расскажи-ка мне об этом Патце.

– Что ты хочешь узнать? Он любит мальчиков.

– Он растлитель детей?

– Что-то вроде.

– Что-то вроде? Он или растлитель, или нет. Как можно быть чем-то вроде растлителя детей?

– Примерно так же, как ты был убийцей еще до того, как в самом деле кого-то убил.

– Ой, прекрати, малыш. Я же сказал, задеть меня у тебя не выйдет.

– Будь так добр, прекрати звать меня «малыш».

– Тебе это не нравится?

– Нет.

– И как же прикажешь мне тебя называть?

– Никак.

– Пфф. Я должен как-то тебя называть. Как иначе я буду с тобой разговаривать?

– Никак.

– Малыш, в тебе слишком много гнева, ты это знаешь?

– Ты еще что-то хотел?

– Хотел? Да я ничего от тебя не хочу.

– А я-то подумал, может, тебе понадобился пирог с запеченным в нем напильником.

– Да ты остряк. Пирог с напильником. Я понял шутку. Потому что я в тюрьме.

– Совершенно верно.

– Послушай меня, малыш, не нужен мне никакой пирог с напильником. И знаешь почему? Я скажу тебе почему. Потому что я не в тюрьме.

– Правда? Тебя что, выпустили?

– Им незачем меня выпускать.

– В самом деле? У меня для тебя одна новость, ты, чокнутый старикашка. Знаешь такое большое здание с решетками? Из которого тебя никогда не выпускают? Так вот, оно называется «тюрьма», и ты в данный момент в ней сидишь.

– Нет. Это ты не сечешь, малыш. Все, что заперто в этой дыре, – это только мое тело. Это все, до чего они смогли дотянуться. Мое тело, не я сам. Я повсюду, понимаешь? Повсюду, куда бы ты ни взглянул, малыш, повсюду, куда бы ты ни пошел. Ясно? Так вот, ты уж позаботься о том, чтобы мой внук не загремел в подобное место. Ты меня понял, малыш?

– Почему бы тебе самому этим не заняться? Раз уж ты повсюду.

– Может, я так и сделаю. Прилечу прямо туда и…

– Слушай, у меня нет времени, ясно? Я кладу трубку.

– Нет. Мы еще не договори…

Я повесил трубку, не дослушав. Но он был прав, в ту минуту Билли Барбер находился там рядом со мной, потому что его голос продолжал звучать в моих ушах. Я схватил трубку и с размаху шваркнул ею о рычаги – раз, другой, третий, – пока его голос не затих.

Джейкоб с Лори смотрели на меня большими глазами.

– Это был твой дед.

– Я догадался.

– Джейк, я не хочу, чтобы ты с ним разговаривал. Никогда, ясно? Я серьезно.

– Ладно.

– Ты ни в коем случае не должен с ним разговаривать, даже если он тебе позвонит. Просто вешай трубку. Ты меня понял?

– Ладно-ладно.

Лори сверкнула глазами:

– Энди, это и к тебе тоже относится. Я не хочу, чтобы этот человек звонил в мой дом. Он – яд. В следующий раз, когда он позвонит, просто клади трубку, ты меня понял?

Я кивнул.

– Энди, у тебя все в порядке?