Я постучал себя по голове.

– Но я не догадался...

– Как он хорошо все просчитал! – восхитилась Тоска.

– Да, просчитал хорошо. Хотя все, опять повторюсь, не ново. Создать атмосферу страха, для маскировки своих злодеяний. У моих дальних родственников был такой случай. Рядом с их городом стоял лес, и про этот лес каких только историй не рассказывали! И что там лешие, и что люди пропадают – чего только не плели. А объяснилось все просто – в том лесу была плантация клюквы. И семейка, которая эту клюкву культивировала, специально распускала слухи, чтобы никто в лес не ходил. Так и здесь. Я думаю, что у нашего злодея тоже были далеко идущие планы. Про Сорняки пошла бы дурная слава, все бы разъехались, а он развернулся бы по полной... Но для начала надо перепугать местное население до состояния позеленения. И сделать это надо до созревания яблок. Когда испуганное население расползется по окрестным городам и весям, можно будет безо всякого для себя ущерба собрать урожай и продать его с большой выгодой.

– И у него почти все получилось, – сказала Тоска. – Если бы мы не подоспели...

– Это уж точно, – я надулся от гордости. – Только своевременное вмешательство спасло несчастных старушек от полного разорения. Главная ошибка его заключалась в том, что он недооценил меня... недооценил нас. А после того как он напал на меня в лесу...

Я потер лоб и продолжил:

– Это было весьма неосмотрительно с его стороны. Пока он не напал на меня, все это дело еще хоть как-то отдавало мистикой. А после... После уже было понятно, что это довольно заурядная уголовщина. И что все вертится вокруг яблоневого сада. Яблоки – вот мотив.

– Яблочное преступление, – иронично сказала Тоска. – Как романтично... Слушай, Куропяткин, а ты до сих пор так и не сказал мне, кто это был?

– А ты сама еще не догадалась?

Тоска не ответила.

– В день, когда созрели яблоки, я получил письмо. На свой наладонник, по электронной почте. Там было написано, что владельцем грузовика с госномерами такими-то является Агранцов Николай Николаевич. Грузовик куплен в кредит. Кроме того, Агранцов недавно продал свою квартиру в городе. Тут весьма кстати сейф – не думаю, чтобы он хранил деньги на сберкнижке. Забавно, не правда ли?

– Да уж...

– Агранцов хотел поправить с помощью яблок свое состояние. Выжил бы из деревни стариков, оформил бы все в собственность, развернулся бы. Предприимчивый, короче, чувачок.

– А почему ты сказал, что он больше не нападет?

– Не нападет, – заверил я. – Грузовик его тю-тю. Все яблочное предприятие накрылось. Кредит отдавать надо. Так что сельский интеллигент Агранцов взял руки в ноги и рванул куда-нибудь во Владивосток. И сорняковским яблокам больше ничего не грозит.

– А я сразу его стала подозревать, – сказала Тоска. – Шибко умный.

– Надо было его сразу в подпол и запирать, – усмехнулся я. – И я бы не получил в лоб кулаком. Кулаки у него, кстати, железные.

Я снова потер лоб и принялся мечтать о свинцовой примочке.

– А почему у него на лице следов не осталось? Ты же его стукнул, кажется.

Я развел руками.

– На этот вопрос ответа нет. Вернее, точного ответа нет. Знаешь, у некоторых людей лица очень нечувствительны. По ним хоть молотком лупи – ни синяков, ничего. Может, Агранцов как раз из этих...

«А я вот не из этих», – с досадой подумал я.

– Если ты спросишь, как он оборотня изображал, я тоже не отвечу, – предупредил я вопрос Тоски. – Скорее всего, у него где-то спрятана шкура с головой волка. В амбаре, например.

Я хмыкнул.

– Получается, что он без наказания остался? – спросила Тоска. – Удрал? Может, в милицию...

– И что ты им скажешь? Расскажешь про спицу? Про железные зубы? Про оборотней? Следов никаких не осталось. Тебя тоже быстренько в психушку определят. А про наказание... Я думаю, что Агранцов и так наказан. Влететь в такие долги – приятного мало. И вообще, главное не наказание, главное – превенция.

– Чего?

– Превенция. То есть предупреждение преступлений. Я думаю, Агранцов теперь долго не решится на разные безобразия. Так что наша задача выполнена. Миф об оборотне развенчан, собственность граждан защищена. Все в порядке.

– Ясно, – Тоска погрустнела. – Все ясно. И смешно. В этот раз обошлось безо всякой мистики... Кстати, как твой кит на плече?

Я предъявил плечо. Кит сошел окончательно. Видно, с этой наклейкой было связано что-то судьбоносное. Пока не завершил дела, она была со мной. А теперь. Эх...

Тоска душераздирающе вздохнула.

– Что опять? – спросил я.

– Жалко.

– Кого тебе опять жалко? Жалость – вредный помощник...

– Мне вообще жалко. Учебный год ведь начинается. Каникулы когда еще будут...

– Это точно. А посему деятельность агентства «КиТ» временно приостанавливается. Надо подналечь на учебу, поднапрячься, размять мозги. Цифры посчитать, буквы почитать. Так что до осенних...

У Тоски зазвонил телефон. Я внутренне вздрогнул.

Тоска ответила.

Она довольно долго молчала, издавая лишь нечленораздельные звуки. Потом произнесла фразу, от которой я внутренне вздрогнул уже второй раз.

– Что пропало? – спросила Тоска.

И Тоска достала блокнот и ручку.

– Таинственным образом, говорите? Да что вы! Нет, мы как раз такими делами и занимаемся. Таинственными, загадочными. В частном, в абсолютно частном порядке. Когда? Я даже не знаю... Давайте вы перезвоните через десять минут?

Тоска отключила телефон.

– Только не говори, что опять там что-то пропало! – я демонстративно стал смотреть в окно.

– Пропала собака, – вздохнула Тоска. – У одного дядьки пропала собака.

– А что этот дядька сам ее не разыщет?

– Он слепой. А собака – поводырь.

Ну вот, вздохнул я про себя. Только человек собрался немного поучиться, как у кого-то пропала слепая собака. Почему всегда я?

– А кто звонил?

– Его сынишка.

Я все еще смотрел в окно.

– Зачем кому-то воровать слепую собаку? – раздраженно спросил я. – Воры, они что, придурки?

– Объясняю для глухих. Это не слепая собака, это собака-поводырь. Она водит слепого человека. Такая собака может стоить больше ста тысяч рублей, между прочим. Поможем?

– Я не знаю, – пожал я плечами. – Меня родаки уже пополам перепилили, опилки сыплются. Папаша говорит, что, если я буду плохо учиться, он меня в мореходное училище отправит. На подводника учиться. А мне не хочется подводником быть, ты уж поверь. Так что извини, подруга, мне надо на уроки подналечь...