– Сиди смирно, не то и язык оттяпаю, придурок, – проворчал коп.

Он ухватился за резец, подергал его взад-вперед и с треском выдернул. Винни взвыл.

– Скажи, кто ты и на кого работаешь! – проорал коп с плоскогубцами.

– Да пошли вы! – крикнул в ответ Винни, чувствуя, как закипает ярость. По подбородку потекла кровь.

Дверь открылась, и вошел знакомый человек.

– Капитан Стоун, – сказал лысый, опуская плоскогубцы, словно подросток, пойманный с косяком.

– Эти ублюдки пытают меня, сэр, – сказал Винни. – Вы не можете, вы не…

Стоун подошел к нему.

Пару секунд Винни надеялся, что он расстегнет наручники. Но вместо этого Стоун ударил его в живот с такой силой, что стул Винни покачнулся. Он приготовился к очередному падению, но смягчить удара не смог.

Через некоторое время Винни очнулся от криков вдалеке. Он сел и поднес руку к голове – она была перевязана. Коснулся языком распухшей лунки в десне, где раньше был один из передних зубов.

Он оглядел бетонные стены, увидел металлический унитаз. На него хлынули воспоминания о допросе и событиях, которые к нему привели.

Свесив ноги с твердой плиты, которая служила кроватью, он встал босыми ногами на холодный пол и подошел к двери.

Выглянув в маленькое застекленное оконце, он увидел, как несколько полицейских выводили из камер заключенных, скованных наручниками.

Вскоре двое копов в защитной экипировке остановились перед его дверью и открыли ее.

– Назад! – крикнул один из них.

Винни поднял руки.

– Что происходит? – спросил он.

– Заткнись, мать твою, и делай, что говорим, – приказал другой.

– Ладно, остынь, чувак, – сказал Винни.

Его ударили дубинкой в живот. Он согнулся пополам, свирепо глядя на обидчика.

– Даже не думай, урод, – сказал коп. – А то я позабочусь, чтобы ты больше не смог никому в этой тюряге отсосать. – И хлопнул дубинкой себя по ладони.

– Сделай одолжение, – сказал Винни.

Коп занес дубинку, но второй его остановил:

– Слушай, нам пора.

– Руки за спину, – приказал охранник, опустив дубинку.

Винни повернулся, они надели на него наручники и вытолкнули из камеры.

В конце коридора открылась дверь в общий холл, где бурлила активная деятельность. Полицейские собирали бумаги и снаряжение. Складывалось впечатление, что они собирались покинуть здание.

– Что, черт возьми, происходит? – спросил Винни.

Ответом ему был тычок в бок. Его провели через недра здания полиции Лос-Анджелеса к подземной парковке, где ждала бронированная машина.

Других заключенных вокруг не было.

– Куда вы собираетесь меня везти? – спросил Винни.

Копы открыли заднюю дверь и запихнули его внутрь.

Машина тут же завелась и выехала по пандусу на улицу.

Винни – все еще в наручниках – старался успокоиться, но боль от травм подпитывала его тревогу. У него было дурное предчувствие, что его везут туда, где с ним могут сделать кое-что похуже, чем вырвать пару зубов.

Он лихорадочно перебирал в уме возможные варианты. И в тот момент, когда он добрался до действительно неприятных вещей, грохот выстрелов вернул его к реальности.

Машина резко свернула влево. Сквозь автомобильную броню Винни слышал звуки перестрелки, в том числе автоматные очереди.

И он наконец понял связь между внезапным завершением допроса и выстрелами на улице. На здание полиции напали. Но если так, то зачем было вывозить заключенных? Почему бы просто не оставить их в камерах и разбираться с гангстерами снаружи?

Машина прибавила скорость, пули звякали о броню.

Через несколько минут выстрелы стихли, и водитель сбросил газ.

Винни расслабился, прислонившись к бронированной перегородке. Если их опять обстреляют, металл защитит его. Пункт назначения – вот что его действительно беспокоило. Он не мог видеть, что происходит снаружи, и поэтому волновался еще сильнее. Однако судя по тишине снаружи, горячую зону они миновали.

Винни прикрыл глаза и подумал о матери – это всегда успокаивало. Он едва помнил ее лицо и голос, но помнил нежность и покой. И слова, которые она каждый вечер говорила ему перед сном:

– Я люблю тебя, милый мой ангелочек.

Ему захотелось улыбнуться, но он не успел. Теплые воспоминания улетучились, когда грузовик занесло и сразу же отбросило назад.

Винни почувствовал себя той самой пиньятой, в которую его грозился превратить громила-детектив. Его бросало из стороны в сторону внутри броневика, который перевернуло и по инерции понесло по дороге.

Он сильно ударился об пол, в глазах зарябило. Лежа на спине, он поморгал, глядя в потолок бронированного кузова.

И понял, что это был не потолок. Он лежал на потолке и смотрел на пол.

Снаружи загрохотали выстрелы. Раздался сдавленный крик.

Что-то громко ударилось о заднюю дверь, внутрь полетели искры. Пространство кузова заполнилось дымом. Он закашлялся и сощурил глаза, их защипало.

Послышался скрежет металла, и перед ним возник размытый силуэт человека с длинным ломом в руках. В салон хлынул слепящий свет.

– Не двигайся, я сниму с тебя наручники, – пробасил незнакомый голос.

Винни зажмурился от яркого утреннего солнца, и ему помогли выбраться из машины.

У обочины дымилась разбитая кабина фуры. Из нее спрыгнул человек в лыжной маске с автоматом M4. Раздались голоса, по бронемашине снова начали стрелять.

Рядом резко остановились два БМВ, из них выскочили люди в черной форме и респираторах.

– Быстрее! – крикнул один из них. – Военные на подходе!

Человек из фуры стянул маску, и Винни сквозь дым различил квадратную челюсть с седоватой эспаньолкой.

– Папа? – пробормотал он, щурясь.

Кристофер остановился, вскинул винтовку и выстрелил в раненого копа, который полз по тротуару.

– Залезай, – сказал солдат Моретти, помогая Винни обойти БМВ.

Следующим он увидел Вито с побитым, в синяках, лицом – тот сидел на переднем пассажирском сиденье. Винни пригнулся и сел на заднее сиденье.

Картинка сложилась. Нападение на здание полиции, перевозка заключенных – все было сделано для того, чтобы дать Моретти возможность освободить Винни.

– Доброе утро, – произнес спокойный голос. Дон Антонио расслабленно пил кофе. Он быстро оглядел Винни, протянул к нему руку и коснулся его щеки.

– Ты заговорил с мусорами?

Винни попытался ответить, но сумел лишь покачать головой.