— Ты думаешь, я этого не знаю? Но я знаю Оливера. Я знаю тебя достаточно хорошо, чтобы сказать, что ты заботишься об Оливере так, как никогда не была привязана ко мне. И Оливер ни разу не проверил свою электронную почту с тех пор, как вы, ребята, приехали, а это примерно в двадцать раз меньше, чем я обычно вижу его с телефоном. Это была первая неделя за пять лет, когда Оливер не был последним, кто покинул офис. Ты ему подходишь, Ханна. Ему нужно о ком-то заботиться, помимо чертовой компании. — Он отводит взгляд туда, где Оливер все еще стоит в другом конце комнаты. — Что я пытаюсь сказать, так это то, что не позволяйте ничему, что произошло между нами, повлиять на вас, ребята.

— Ты довольно высокого мнения о себе, да?

Крю приподнимает одну бровь.

— Ты та, кто сказала моей жене, что я думаю о тебе, когда трахаю ее.

Я вздрагиваю и отвожу взгляд. Пары начали танцевать, теперь, когда ужин закончился и торт был разрезан.

— Я была пьяна.

Он улыбается, затем пожимает плечами.

— У всех нас в прошлом были моменты, которые мы хотели бы изменить. Я. Оливер. Не позволяй им отговорить тебя от риска.

— Ты кто, психотерапевт?

Он смеется, затем смотрит мимо меня.

— Привет, старший брат.

Взгляд Оливера прикован ко мне, а не к Крю. Проверяет мою реакцию.

Я улыбаюсь ему, чувствуя себя более непринужденно, чем с тех пор, как мы приехали. Теперь, когда я извинилась перед Скарлетт, у меня словно камень с души упал. Возможно, некоторые ошибки разрешимы. Некоторые сожаления обратимы.

— Я должен пойти найти Скарлетт, — говорит Крю. — Она ненавидит посещать такие мероприятия трезвой. Приятно было поговорить с тобой, Ханна.

— Мне тоже, — говорю я, прежде чем он исчезает.

— Ты в порядке? — Спрашивает Оливер, как только Крю уходит.

— Да. Мы просто… наверстывали упущенное.

Он кивает, затем вздыхает.

— Компания, с которой я разговаривал этим утром, хочет сделать еще один звонок. Сейчас.

— В субботу вечером?

— У них сейчас воскресное утро.

— Звучит ненамного лучше.

Он ухмыляется.

— Нет.

— Значит, тебе нужно уехать?

Взгляд Оливера изучающий, когда он смотрит на меня. Я понятия не имею, что он ищет.

— Ты хочешь остаться?

— Одна? Нет, спасибо. Кэмден Крейн может появиться снова.

— Ты прекрасно с ним справилась.

— Не в первый раз парень подходит ко мне в баре.

— Да. Я знаю. — Он удерживает мой взгляд, и между нами ощущается пульсация.

Почему-то я знаю, что он вспоминает, как мы стояли вместе в баре в Лос-Анджелесе. Когда он настаивал, что не ревнует.

— Ну, если мы уезжаем, я должна…

— Ты хочешь потанцевать?

Слова Крю эхом отдаются в моей голове. Ему нужно о ком-то заботиться, помимо чертовой компании.

— А как же звонок?

— Он может подождать до понедельника.

— Хорошо. — Я киваю, движение отрывистое. Люди пялятся на нас — пялятся на него — и мне неуютно от пристального внимания.

Оливер выводит меня на танцпол. Музыка медленная и стремительная, вальс напоминает плавание по воде или вращение по кругу.

— Ты выглядишь сногсшибательно, Ханна. — Его слова поднимаются внутри меня, как нарастающий прилив, распространяя жар по моей коже.

— Спасибо, — с трудом выговариваю я.

Улыбка Оливера становится шире, когда наши взгляды встречаются; его внимание полностью сосредоточено на мне. Его внимание ошеломляет, но я не могу отвести взгляд. Интересно, как я буду жить без этого. Будет ли когда-нибудь снова так ощущаться простое действие того, что кто-то смотрит на меня.

— Женщиной, с которой ты встречался, была Куинн Брэнсон? — Я не могу сдержаться от вопроса. Это выплескивается из меня, как бьющий через край фонтан.

Две морщинки появляются между глаз Оливера, когда мой вопрос доходит до него.

— Да.

— И ты должен был на ней жениться?

— Где ты это услышала?

— Разве это имеет значение?

Рука Оливера крепче сжимает мою. Мускул дергается на его челюсти.

— Это предложил мой отец.

— Почему ты отказался?

— Я уже женат.

Его голос низкий, и я не уступаю ему.

— Мы разводимся.

— Это ничего не меняет.

— Могло бы. — Я не уверена, почему я настаиваю на этом. После того, как мы с Оливером расстанемся, то, что он сделает со своей жизнью, не мое дело. Да и сейчас это не мое дело, честно говоря.

— Крю тебе что-нибудь сказал?

— Нет. Какие-то женщины говорили об этом в туалете. И Саванна упомянула фотографии вас двоих.

— Так вот почему ты ведешь себя так с тех пор, как вернулась?

— Нет, — лгу я.

— Ханна, я…

Что бы еще Оливер ни собирался сказать, это теряется во внезапном всплеске активности, когда появляется группа парней и окружает нас.

— А вот и ты! — Тот же мужчина, который подошел к Оливеру, когда мы только приехали, обвивает рукой его шею. — Пойдем, Гарретт хочет сделать групповое фото. — Он смотрит на меня. — Мы сразу же вернем его.

Я киваю, когда они уводят Оливера, находясь где-то между облегчением и разочарованием из-за того, что меня прервали, прежде чем направиться к бару, чтобы я не осталась здесь одна.

Мы с Оливером оба молчим, когда лимузин отъезжает от тротуара, направляясь в центр города.

Уже поздно, и я вымотана. Я также прекрасно осознаю, как мало часов осталось от моего пребывания в Нью-Йорке. У нас с Оливером не было возможности поговорить наедине с тех пор, как наш танец был прерван. Остаток ночи мы провели, разговаривая с теми, что превратились в размытое пятно имен и лиц в моем сознании. Для человека, который утверждает, что ненавидит посещать вечеринки и общаться, он ужасно хорош и в том, и в другом.

Я сбрасываю каблуки,