освобождая ступни. Голова Оливера наклоняется в мою сторону, отслеживая движение. Я навеселе, и я думаю, что он тоже под кайфом. Каждый раз, когда я видела его стоящим в центре группы мужчин, которые ловили каждое его слово, у него в руке был стакан.

Лимузин медленно катит по улицам города, улицы переполнены даже в такой поздний час.

— Я не была в лимузине с выпускного бала.

Когда я смотрю на Оливера, он смотрит на меня.

— С кем ты ходила?

— Группа друзей.

Одна бровь приподнимается.

— Тебя никто из парней не пригласил?

— Приглашали. Я просто не хотела идти ни с кем из них.

— Вероятно, мне должны льстить эти высокие стандарты.

— С кем ты ходил на выпускной?

— Я не ходил, — отвечает он.

— Тебе отказала девушка?

Он усмехается.

— Нет. Я не видел смысла идти.

Если я когда-нибудь встречу Артура Кенсингтона, я бы вручила ему книгу по воспитанию детей. Он допустил все возможные ошибки с Оливером. С обоими его сыновьями.

— Суть в веселье, Оливер.

— Это было бы весело, только если бы мы вместе ходили в среднюю школу.

Я прячу ноги под шелк платья и поворачиваю голову к нему. На этих кожаных сиденьях чувствуешь себя так, словно сидишь на облаке.

— Ты бы позвал меня?

— Конечно. — Он говорит это так, как будто другого возможного ответа нет, и по какой-то причине я ему верю.

Тепло разливается в центре моей груди, наполняя меня сильной привязанностью, которую я боюсь признать.

Я не оставляю его взгляда, нащупывая пряжку своего ремня безопасности. Тихий щелчок отстегивающегося ремня звучит громко в тишине между нами.

Тени пробегают по его лицу, когда я забираюсь к нему на колени, мигающие огни машин и зданий, мимо которых мы проезжаем, исчезают так же быстро, как и появляются. Затем машина останавливается, либо на красный свет, либо застряв в более плотном потоке машин, и я прекрасно вижу выражение лица Оливера.

Он смотрит на меня так, как никогда не хотел бы смотреть ни на кого другого.

Всю ночь я наблюдала, как он болтал. Наблюдала, как он был очаровательным, пугающим и серьезным одновременно.

Я знала, что это маска. Я видела, как он весь вечер изображал лощеного магната. И это кажется еще большей привилегией после того, как я стала свидетелем его присутствия в его мире сегодня вечером. Зная, что никто из этих людей не увидит его настоящей улыбки, не услышит его настоящего смеха или не испытает мощного ощущения его безраздельного внимания.

Его руки скользят под ткань моего платья, которая веером расходится вокруг нас, останавливаясь на моих икрах.

Машина снова трогается с места. Я ерзаю у него на коленях, не готовая к движению, и его хватка на моих ногах усиливается.

— Ханна…

Я прижимаюсь своим лбом к его, вдыхая его аромат.

— Ты можешь помолчать? — Шепчу я.

— А ты можешь?

Я целую его. Это беспорядочно, настойчиво и пьяняще, посылая импульсы возбуждения по всему моему телу. Оливер называл себя скучным, но рядом с ним я более смелая, чем когда-либо с кем-либо другим.

Без колебаний я отодвигаюсь, чтобы стянуть его брюки до бедер. Я убеждена, что в мире нет более сексуального зрелища, чем Оливер Кенсингтон в смокинге, с взъерошенными волосами и горящими глазами, с гордо выставленной напоказ твердой эрекцией.

Его руки скользят вверх по моим ногам, притягивая меня к своему телу. Они движутся все выше и выше, пока не упираются в мои бедра.

— На тебе нет нижнего белья? — Вопрос выходит сдавленным.

Мое лицо вспыхивает.

— Мой чемодан был в твоей комнате, и я забыла…о.

Я полностью забываю, что бы я ни говорила, когда его твердая длина трется о мой обнаженный, влажный центр. Потребность растекается внизу моего живота, когда наши тазы соприкасаются, имитируя секс. Я скольжу взад и вперед по его члену, и Оливер стонет «блять», его пальцы впиваются в мою кожу в ответ на дразнящее трение.

Я протягиваю руку между нашими телами, прослеживая пульсирующую вену, которая проходит по всей длине его члена, прежде чем сжимаю его чуть ниже возбужденной головки и направляю к своему входу.

Он не входит сразу, и я не опускаюсь. Мы зависаем в ожидании, и мы оба знаем почему.

Это будет последний раз, когда мы делаем это.

Это будет в последний раз.

Челюсть Оливера сжимается. А затем он тянет меня вниз, заставляя взять его одним быстрым толчком. Я задыхаюсь, звук слишком громкий в тихой машине, когда я привыкаю к внезапному растяжению.

Возможно, я и начала это, но Оливер теперь полностью контролирует ситуацию. Его руки сжимают мои бедра, когда он приподнимает меня, а затем снова опускает вниз, наполняя меня снова и снова. Тепло распространяется по всему моему телу, когда мое дыхание учащается, аромат его одеколона смешивается с запахом пота и секса.

Я дезориентирована, когда он внезапно прекращает толкаться, выглядывая в окно и наполовину ожидая обнаружить, что мы уже у его дома. Но машина все еще катит по незнакомой улице.

Оливер поднимает меня со своих колен, как будто я ничего не вешу, и сажает на сиденье рядом с собой. Я моргаю, глядя на него, затем открываю рот.

— Что…

Он заставляет меня замолчать обжигающим поцелуем.

Я падаю на спину, лежа на мягких сиденьях автомобиля. Сиденье длинное, но недостаточно длинное, чтобы вместить Оливера с его 180 с чем-то см. Он ставит одну ногу на пол машины, когда наклоняется надо мной. Я быстро вдыхаю, когда его рот перемещается вдоль моей шеи, затем прокладывает языком дорожку вниз по моей груди.

— Тебя никогда не будет достаточно, — говорит он, и в его голосе слышится злость по этому поводу.

И я точно знаю, что он имеет в виду. Называть это притяжение между нами влечением кажется слишком банальным. Это очарование. Зависимость. Принуждение.

На этот