— Может, заставишь меня уйти, кадет-послушник? Нашему надзирателю следовало бы в этот момент вмешаться.

Возможно, Спинк и Трист оба на это рассчитывали. Они знали, что драка в казарме наказывается либо испытательным сроком, либо исключением. В тот вечер за нами следил высокий веснушчатый второкурсник с длинной шеей, большими ушами и широкими запястьями, нелепо торчавшими из рукавов формы. Он быстро вскочил на ноги, и оба спорщика замерли, ожидая, что им сейчас прикажут сесть и заняться делом. Но капрал вдруг сказал: «Я забыл книгу!» — и быстро вышел из комнаты. Я до сих пор не знаю, боялся ли он оказаться в гуще драки или рассчитывал, что его уход спровоцирует Триста и Спинка.

Они метали друг в друга злобные взгляды, готовые в любой момент броситься друг на друга. Спинк тоже вскочил на ноги, и я, с тяжелым сердцем ожидая развязки, вдруг в очередной раз подумал о том, до чего же они разные. Трист — высокий золотоволосый красавчик с лицом прекрасного языческого бога. Спинк, наоборот, невысокий и жилистый, курносый, с крупными зубами, широкими ладонями и хрупкими запястьями. Его форму перешили дома из чьей-то старой, уже изрядно поношенной, и это не могло укрыться ни от кого. Волосы, начавшие отрастать после стрижки, торчали в разные стороны. В общем, он был похож на дворнягу, рычащую на чистокровную борзую. Все остальные сидели с широко раскрытыми глазами, полные самых тяжелых предчувствий.

В этот критический момент нас всех удивил Горд, спокойным тоном сказавший:

— Спинк, оставь его. Это не стоит наказания за драку в казарме.

Не спуская глаз с Триста, Спинк ответил:

— Ты можешь молча сносить все издевки, если тебе так хочется, Горд, хотя я не понимаю, почему тебе нравится быть таким бесхребетным. А я не собираюсь кивать и улыбаться, когда он меня оскорбляет.

Едва сдерживаемая ярость в его голосе меня потрясла, и тут я понял, что Спинк злится на Горда не меньше, чем на Триста. Бесконечные ядовитые насмешки нашего золотого мальчика над толстяком и нежелание последнего вступать в конфликты все это время разъедали их дружбу.

— Большинство из них ничего плохого не имеют в виду, — чуть улыбнувшись, проговорил Горд. — Мы же называем Рори «кадет Хик» из-за книжек, которые он вечно читает, или смеемся над акцентом Невара. А те, кто хочет меня обидеть… никакие мои слова или действия не сделают этих людей лучше. Я следую правилу, которое преподал мне отец. Он сказал: «Определи, кто из офицеров ведет за собой людей, а кто просто подгоняет их сзади. Уважай лидеров и не обращай внимания на пастухов. Они и без твоей помощи погубят себя». Сядь и закончи задание. Чем раньше ты все сделаешь, тем быстрее мы пойдем спать и тем яснее у нас будут головы завтра. — Он посмотрел на Триста. — И ты тоже.

Трист не сел. Вместо этого он захлопнул учебник, лежавший на тетрадях, и вызывающим тоном изрек:

— Мне еще нужно доделать задание. А судя по всему, здесь спокойно позаниматься не дадут. Ты лошадиная задница, Спинк, и устраиваешь шум из ничего. Может, ты забыл, что это ты толкнул мою чернильницу, тряс стол и разговаривал? А я всего лишь хотел сделать уроки.

Спинк окаменел от ярости, а в следующее мгновение я стал свидетелем поразительной демонстрации самообладания. Он на пару секунд закрыл глаза, сделал несколько глубоких вдохов и опустил плечи.

— Я не хотел тебе помешать, когда толкнул твою чернильницу и стол, а также разговаривал с Гордом. Это произошло случайно. Однако я понимаю, что мои действия могли тебя рассердить. Я приношу свои извинения. — К концу речи он уже был совершенно спокоен.

Мы все облегченно вздохнули, немного расслабились и как один устремили взоры на Триста, ибо ему теперь полагалось ответить тем же. Буря эмоций пронеслась по его красивому лицу — он явно не мог решить, что ему делать, но так, как он в конце концов решил поступить, было отвратительно. Трист презрительно скривил губы и высокомерно бросил:

— Ничего другого я от тебя и не ожидал, Спинк. Пустое извинение, которому грош цена.

Он собрал свои вещи, и я уже подумал, что пусть некрасиво, но все закончилось, однако в самый последний момент он снова повернулся к столу.

— А вот и расплата.

И грациозно взмахнув наманикюренной рукой, перевернул чернильницу не только на тетрадь, но и на учебник Спинка.

Горд тут же схватил чернильницу со стола и поступил правильно, потому что в следующий момент книги, тетради, перья, карандаши и все остальное разлетелось в разные стороны. Спинк, едва не перевернув стол, в два прыжка оказался возле Триста, и оба повалились на пол перед камином. Они тут же сцепились и начали кататься по истертому ковру, а мы обступили их плотным кольцом, но никто не издавал ни звука. Мы оказались в очень сложном положении. Трист и Спинк нарушили правило, запрещающее драки в казарме. В соответствии с ним один из виновных должен быть исключен, а другой переведен на испытательный срок или тоже исключен. Кроме того, правило требовало, чтобы тот, кто стал свидетелем драки, немедленно сообщил о ней сержанту Рафету. Не доложив о ней, мы становились соучастниками. Каждый из нас сейчас рисковал военной карьерой, и все это понимали.

Я был уверен, что Трист быстро одержит победу. Он имел неоспоримое преимущество за счет роста, веса, да и руки у него были длиннее. Я приготовился стать свидетелем того, как Спинк отлетит к противоположной стене комнаты, и попросил доброго бога сделать так, чтобы не пролилась кровь. Думаю, если бы Тристу удалось подняться на ноги, он бы легко справился со своим противником, но, к моему изумлению, Спинк крепко вжал Триста лицом в пол, а тот дергался и извивался, точно выброшенная из воды рыба, но ничего не мог поделать.

— Дай мне встать! — завопил он. — Встань и сражайся как мужчина!

Спинк ничего не ответил, только пошире раздвинул ноги и усилил захват. Он вцепился в противника, точно терьер, соединив руки в замок вокруг шеи и плеча Триста, который, как ни пытался, не мог его сбросить. Поверженный красавчик изо всех сил колотил ногами по полу, и ему даже удалось перевернуть несколько стульев. Всякий раз, когда он пытался подтянуть колено, чтобы рывком занять вертикальное положение, Спинк весьма болезненно его лягал. Оба раскраснелись, но никто не нанес ни одного удара, если не считать бессмысленных метаний Триста.

Наблюдая за действиями Спинка, я вспомнил, как однажды видел драку между лаской и котом. Несмотря на то что ласка значительно уступала в размерах, она быстро расправилась с котом, я даже вмешаться не успел. А теперь Спинк, не отличавшийся ни ростом, ни могучим сложением, явно одерживал верх над Тристом да еще слегка его придушил, и мы услышали, как тот начал сипеть. И тут Спинк произнес первые слова с тех пор, как прижал Триста к полу.

— Извинись, — тяжело дыша, потребовал он, а когда Трист лишь выругался в ответ, повторил уже громче: — Извинись. Не только за чернила, но и за свои оскорбления. Немедленно, или я буду держать тебя здесь до утра.

— Отпусти его! — пронзительным, как у истеричной женщины, голосом выкрикнул Орон.