– До прихода Марены, батюшка, уж больно долго ждать, я умру, не вынесу! – взмолилась Лютава. – Расскажи сейчас!

– Да гусли в дорогу не взял! – смеялся Яровед.

– Так, на словах расскажи.

– Ну, хорошо. Поется в песне о том, как ехал удалой молодец Перун на пламенном своем коне и увидел на краю неба девицу красную, что облачных овец золотым гребнем чесала, на золотое веретенце нить мотала, белые одежды себе ткала да солнечными лучами вышивала. И была это сама Лада, всему миру отрада. Полюбил ее Перун, пожелал в жены взять, и подарил ей золотое колечко – Огнесвет, ясное солнце трисветлое. И жили они, не тужили, и земля расцветала, всякий плод и овощ в изоблии приносила. Но увидела однажды Ладу прекрасную сам Велес, Темный Пастух. Обернулся он буйным вихрем, ворвался в зеленый сад и унес Ладу к себе в подземелье. Там надел он ей кольцо Темнозор – ночное солнце черное. И тут же заснула Лада, а вместе с ней и небесное солнце очи сомкнуло, потемнело все, похолодало, снег повалил – пришла зима, и завладела белым светом Марена-Зимодара. А Лада спала, и Перун спал в снеговой туче, не мог чары Марены сбросить. Проспал он пять долгих месяцев, пока силы не набрался, и тогда чары разбил, восстал ото сна, взял огненный свой щит, копье-молнию палючую и пошел на Велеса ратью. Разбил он копьем огненным ворота подземелья, нашел спящую Ладу. Тогда надел он ей вновь кольцо Огнесвет – солнце трисветлое, и проснулась она, и вместе они в белый свет вышли. Так и ведется с тех пор: Перун с Ладой обручается кольцом Огнесвет, и тогда просыпается она, в белом свете все растет и цветет, а Велес с ней обручается кольцом Темнозор, и тогда засыпает Лада, и все с ней вместе засыпает под белым одеялом снежным… Ты его увидишь скоро, – буднично закончил Яровед.

– Что? – Лютава, заслушавшись, вздорогнула и не сообразила, о чем речь. – Что я увижу?

– Кольцо Огнесвет. Не Перуново, конечно, но есть у нас в роду кольцо, которым князь дешнянский свою Ладу по весне пробуждает. И говорят, что сама Лада-Всеотрада его князю Витимеру Старому дала, чтобы их уговор скрепить. А теперь тебе и идти в подземелье. Как повалит первый снег, мы тебя туда проводим. Поживешь там до Ладиного дня, а потом придет Бранята, оковы Велеса разрушит, кольцо Огнесвет тебе на палец наденет и выведет на вольный свет.

Лютава и раньше понимала, что, войдя в род Бранемера, получит обязанность сидеть под землей от первого снега до Ладиного дня. Не слишком весело, но право считаться богиней на земле не дается даром. Зато нет лучше способа слиться духом с божеством, чем разделить его судьбу, и Лютава, правнучка бесчисленных волховей и княгинь, считала это скорее честью, чем несчастьем. И сейчас она ни о чем так не мечтала, как поскорее увидеть перед собой дверь в подземелье. Ей нужно было о многом спросить Навь, а где же на земле есть более прямой путь туда? Для нее это были золотые ворота, ведущие прямо к жилищам богов.

– А кольцо Темнозор? – с нетерпением спросила она. – Кольцо Велеса у вас тоже есть?

– Нет. – Яровед покачал головой, притом с таким удивленным видом, будто задумался об этом впервые в жизни. – Только Огнесвет подарила Лада князю Витиму, о Темнозоре речи не было. У Велеса оно. И слава богам. Незачем в мир земной выводить то, что имеет власть над порождениями бездны.

Лютава помолчала. Вспыхнувшая надежда угасла, но она, не надеясь на такое легкое решение, не слишком и огорчилась. Однако где одно кольцо, там недалеко должно быть и второе.

– Но только вот что я тебе скажу, Яроведе, – добавила она, подумав. – Коли я войду в род Витима Старого, как Лада, то и пойду путем Лады.

– Каким же? – с любопытством спросил волхв.

– Вези меня прямо на Ладину гору. Поживу там, пока снег не повалит. Как укроется мать-земля белым повоем, сойду я в подземелье, Велеса дожидаться. И свадьбу справим после Ладиного дня, после того как мой жених со мной Ладиным кольцом обручится.

– Как же нам быть? – Яровед покачал головой и задумался. – Дева или жена идет в подземелье из Витимерова рода. Мы думали свадьбу сыграть по приезде и уже как жену молодую тебя к Велесу отослать.

– Скажи-ка, батюшка, – Лютава пристально посмотрела на него, – ты сам-то веришь, что дело только в женах?

– Нет, – помолчав, признал волхв. – Не в женах дело. Потому и сам Бранята видит те сны про бел-горюч камень, а не жена его.

– А ты не пробовал к тому камню подобраться?

– Еще как пробовал!

– И не пробился, надо думать?

– Не сумел. – Яровед сокрушенно вздохнул. – Охраняет его сила поболее моей. Однажды так напоролся… еле в себя пришел.

– И чем здесь свадьба поможет?

– Но ведь приходила же удельница! Обещала же…

– Вы с князем Бранятой зрелые мужи, а тут будто дети малые – тонете и за сухой лист хватаетесь. – Лютава улыбнулась, чтобы смягчить упрек. – Не со свадьбы надо начинать, а с камушка белого! Раз уж удельница за мной послала – я пойду ваш бел-горюч камень искать. Как найду – там видно будет.

Яровед еще раз тяжко вздохнул и помолчал, потом обронил:

– Это ты в матушку такая умная?

Теперь вздохнула Лютава.

– Надеюсь, что да…

* * *

…А ночью ей приснился сон. Она видела тьму Нави, и в этой тьме сияло черным огнем ночное солнце – кольцо на руке Велеса. Она видела, как Велес, неоглядно-огромный и неразличимый во тьме, будто сама тьма, снял его с пальца и пустил по краю неба – кольцо покатилось по самой грани мрака и света, бытия и небытия, делаясь все светлее; по нему побежали алые отблески, будто в глубине его разгоралось пламя, вот оно стало алым, посветлело еще, озаряя все вокруг себя, и вот наконец коснулось пальцев протянутой руки Перуна – и вспыхнуло ярким золотом, озаряя небесную голубизну. И тронулось в обычный свой путь от восхода до заката – туда, где соскользнет с руки Перуна и покатится вниз, во тьму, темнея с каждым оборотом, наливаясь сперва закатным багрянцем, потом ночной темнотой, чтобы вновь упасть на ладонь своего ночного господина – Велеса…

Лютава проснулась с чувством, что это кольцо уже где-то рядом. Ее правая рука была сжата в кулак. С замирающим сердцем Лютава разжала пальцы – на ладони ничего не было…

Лютомеру тоже было о чем подумать. Услышав о подсадке у Вершины, он только покачал головой: чего-то такого он и ожидал в глубине души. И как судьба Лютавы вдруг утратила определенность, так судьба самого Лютомера потребовала решительных действий. Понятно, почему Галица через подсадку велела отцу услать обоих старших детей подальше: чтобы не мешали вернуться Хвалису. Возможно, пока они едут на Десну, отец уже послал за ним, чтобы привезти назад на Угру. Лютомер жаждал поскорее вернуться домой, даже вопреки отцовскому приказу: Вершина нуждался в нем гораздо больше, чем сам сейчас это понимал. Но Лютомер не мог бросить сестру посреди дороги. Которая к тому же, как выяснилась, вела неведомо куда.

– Не уезжай! – попросила Лютава, сжав его руку. – Что ты сейчас там сделаешь? Прежде чем подсадку гнать, надо средство найти.