– Хорошо, – сказал Корчов. – Я думаю, мы поняли друг друга.

– А что будет, если я не приду сегодня вечером?

В ответ Корчов только медленно повел пальцами Беллы, и оборванный пожелтевший счет появился вновь, дрожа, словно на сильном ветру.

– Тогда это будет прискорбно.

Ли поежилась от вида того, что он держал в руке. Если этот счет каким-то образом попадет к ее командованию, его проверят. Они обязаны будут сделать это. А когда они проверят, все будет кончено.

Она вспомнила, с какой уверенностью она сделала это пятнадцать лет назад. Подпольный генетик не был светилом, но он был лучшим вариантом за те жалкие деньги, полученные по отцовской страховке. И его работа если и не воодушевляла, то, по крайней мере, была профессиональной. Теперь она понимала, какие последствия несла за собой дешевизна. Поняла самым нутром. Она видела генетические операции в лучших лабораториях зоны Кольца, видела, на что были способны техи из Космической пехоты на Альбе. Ей удалось не попасть впросак только потому, что не было никаких доказательств – никакого повода, чтобы ее проверять. А эта бумажонка пятнадцатилетней давности могла все изменить. И если так случится, то она попадет под пресс всей бюрократической машины Совета Безопасности, как под обвал в шахте. Самое малое, что ей грозит, – это увольнение. Ей повезет, если удастся избежать тюрьмы благодаря дорогим адвокатам

Коэна.

И что? У нее есть другие шансы, другие возможности. У нее нет выбора – все или ничего. У нее есть варианты.

Но так ли это на самом деле? Что в действительности ожидало ее? Она любила свою работу. И не могла представить себе иной жизни. Она подумала о частной охранной службе, о хорошо оплачиваемых телохранителях Коэна. Она помнила нашпигованных по последнему слову техники громил с Калле Мехико.

Ни за что. Это не для нее.

Она сидела на своей измятой кровати, глядя на счет в руках женщины, с которой она совсем недавно занималась любовью, и понимала, что сделает все, убьет кого угодно, только бы заполучить его.

Все миры существуют, даже те, где все устроено по-другому, и законы статистики не выполняются. Ситуация ничем не отличается от той, с которой мы сталкиваемся в обычной статистической механике. Если начальные условия были бы правильны, то в воспринимаемой нами Вселенной нашлось бы место, где теплота иногда переходила бы от холодных тел горячим. Мы, вероятно, можем утверждать, что в тех направлениях, где Вселенная ведет себя «неправильно», жизнь не эволюционирует. Поэтому вокруг нет никаких мыслящих автоматов.

Брюс Де Витт

ШЭНТИТАУН: 25.10.48

Ли пришла к месту встречи пораньше и осмотрела все вокруг, что было весьма не лишним, поскольку место выбирал Корчов. Оно находилось в сомнительном районе на окраине и ради приличия называлось районом развлечений Шэнтитауна. Хотя в вечернее время этот район выглядел соответственно своему названию. Все выглядело не таким убогим, когда рядом не видно мусорных куч, гипсовых настилов или поблекшей и не прошедшей терраформирование стены Йоганнесбургского массива, выглядывающей из-за горизонта.

В Шэнтитауне не было дождя. Вода, капавшая с крыш и арок дверных проемов, в основном конденсировалась на водорослях. Влага пахла остро и кисло, она забиралась под воротник Ли и стекала по шее, щекоча ее.

Сегодня вечером она была одна. Она с трудом отделалась от Маккуина, но это было необходимо. Он легко и быстро мог все сопоставить, и Бог знает, как он поступил бы, заподозрив, что она работала на Синдикаты. Кроме того, если она собиралась играть в игру, в которую ее втянула Нгуен, и подыграть Корчову, чтобы получить счет, ей нужно было серьезное пространство для маневра.

Она посмотрела на часы. До встречи оставалось еще около часа. Человек Корчова, конечно, придет раньше. Но она намеревалась опередить его.

Бар назывался «Штрек», но единственной вывеской в окне была мигающая и засиженная мухами галогенная надпись «Игорные аппараты» с погасшей буквой И.

И все же это был именно тот бар, о котором говорил Корчов: узкий фасад в строительных лесах; вход, зажатый между входом в пип-шоу и приемом платежей «КомСата»; шаткая лестница в ночлежку на втором этаже, куда неуверенной походкой поднимались пьяницы. Ли прошла мимо, перешла на другую сторону улицы через полквартала от этого места, обогнула лужу, полную ядовитой грязи, и нырнула в галерею, накрытую временной крышей из парусины, создававшей тень для находившихся там магазинов. Потрескавшаяся плитка стучала под ногами. Конденсированная влага стекала по балкам, покрытым плесенью, и скапливалась на пешеходной дорожке. Она скользнула в какой-то темный подъезд, вытряхнула из пачки сигарету и зажгла ее, закрывая горящий конец сложенной лодочкой ладонью.

Человек Корчова прибыл за двадцать минут до назначенного времени. Его трудно было не узнать. В родильных лабораториях Синдикатов выращивали идеальный генетический тип периода до начала Исхода, и Ли думала, что никто, так похожий на настоящего человека, не переступал порог «Штрека» со времени Мятежа.

Она выругалась, раздраженная этим непрофессиональным подходом. Но сразу увидела холодное расчетливое лицо Корчова в своем сознании: кем бы ни был Корчов – он не любитель. Он так страстно желал получить данные Шарифи, что готов был раскрыть своего оперативного работника серии «А». И ему было наплевать, что Ли могла попасться после того, как он получил бы от нее все, что хотел. Она выкинула окурок, услышала, как он зашипел в луже, и вышла на свет.

Внутри «Штрек» представлял собой случайную последовательность непрочно соединенных друг с другом коридоров. Ли бочком пробралась через узкую прихожую и чуть не упала на единственной, никак не помеченной ступеньке, ведущей в помещение, которое завсегдатаи, возможно, называли залом.

Человек Корчова сидел на полпути к стойке бара, задумчиво склонившись над пивом. Когда Ли подошла ближе, он поднял голову, и их глаза встретились в зеркале за стойкой. Они что-то сделали с его лицом: сломали длинный узкий нос, размыли линии подбородка и скулы, но не смогли замаскировать неестественное совершенство его черт. Он мог быть братом Беллы.

Ли прошла мимо него и села в другом конце бара, спиной к грязным полутеням за дешевыми осветительными панелями. Мрачный бармен принял у нее заказ, а пиво, которое он принес, выдохлось и пахло дрожжами. Она выпила, исследуя взглядом узкую комнату, поставила стакан на стойку бара с липкими круглыми следами от пролитого накануне пива. Она выпила половину следующей кружки, когда человек Корчова встал и прошел мимо нее в заднюю комнату.

Через полторы минуты она спросила, где туалет.

Бармен жестом показал в сторону задней комнаты и невнятно проворчал: «Слева». В задней комнате тоже стояли столики, большинство из которых пустовало. Она пробралась между ними и прошла сквозь узкую дверь в полутемный коридор, заканчивавшийся дверью в туалет и пожарным выходом. В углу между стеной и потолком мигнула камера наблюдения, но, как и обещал Корчов, маленькая угловая полка была привинчена под ней, и Ли не попадала в поле обзора.