Алешка выложил окурки на подоконник и стал их пересчитывать со скуки. Стало еще скучнее. Он сгреб их в кучку и завернул в носовой платок. И… услышал в тишине, как скрипнуло что-то железное, словно плохо смазанное. Он вскинул голову: Дракон медленно поворачивался. Как-то неохотно, будто недовольный, что его так рано разбудили. И прервали такой прекрасный сон. Ему снилось, будто над замком бушует шторм. Ветер неистово носится туда-сюда, заворачивается смерчем, посрывал и посбрасывал с крыш все флюгера. Кроме Дракона. Который вертится на своей оси как ненормальный. И визжит, вторя ветру, своей несмазанной пяткой…

…Дракон застыл. Лешка пришел в движение. Он кубарем скатился по всем лестницам и помчался к калитке. Сейчас из нее выйдет человек, который кому-то зачем-то подает какие-то таинственные сигналы. И Алешка… А что Алешка? Что он сделает? Наденет на него наручники? Скорее всего – закурить попросит.

Но из калитки никто не выходил. Алешка еще подождал и отворил ее. И немного призадумался. Стоять здесь, во дворе, при ярком солнце и, в общем-то, среди людей – это еще ничего. А забираться в мрачную башню, где сейчас наверняка находится какой-то недобрый человек, – это совсем другое. Но ведь интересно же! Тайны и загадки для того и существуют, чтобы их раскрывать и разгадывать.

И Алешка, стараясь идти бесшумно, начал карабкаться наверх. Поминутно то оглядываясь, то вздрагивая. Но никто на него не набросился, никто не заорал над самым ухом, никто злорадно не заскрипел зубами. Никого здесь не было. Только на балке лежали еще один окурок, уже другого сорта, и… заколка для волос.

Алешка чуть не заорал от злости. Он собрал «вещественные доказательства» и пошел на пруд. Это было самое спокойное место в замке. Здесь редко кто бывал, всегда – тишина, и только плавно скользили по гладкой воде шибко довольные собой черные лебеди.

Алешка выложил на скамейку окурки. Новый окурок был явно из пепельницы Мишеля, из его кабинета. Заколка была явно из Элькиных волос. Она эти заколки теряла на каждом шагу. Один раз даже в тарелку с супом уронила. И чуть не подавилась.

Алешка глубоко задумался. Он понял, что загадка очень непроста. Сперва он решил, что под крышу башни лазила, пыхтя и звеня браслетами, мадам Брошкина: окурок с золотым ободком на фильтре – весомая улика. Сейчас на балке оказался окурок Мишеля, да и Брошкиной в это время в замке не было. Вдобавок к окурку появилась и заколка. Неужели Элька лазила туда? Зачем? Докурить окурок Мишеля? Глупости. Элька не курит. Она вообще ничего плохого не делает. Только рисует. И новые шкуры собакам шьет. С застежками из драгоценных камней.

Голова пошла кругом. Алешка постарался думать «по порядку».

«Что я знаю? Я знаю, что, когда Мишель уезжает из замка, кто-то кому-то сообщает об этом, поворачивая Дракона. Вопрос первый: зачем? Наверное, затем, чтобы кто-то мог что-нибудь сделать в его отсутствие. Что-нибудь плохое, это ясно…»

Додумавшись до этого места, Алешка подскочил и помчался в замок. В кабинет Мишеля. Как он сразу не догадался! Кому-то что-то было надо именно в кабинете. И именно тогда, когда никого там нет. Ведь кто-то переставил на его столе пепельницу. Значит, что-то искал. Где? Под пепельницей? Под зажигалкой?

Одни вопросы, без ответов.

Алешка промчался галереей, распугивая по углам гулкое эхо, и налетел на Дворецкого.

– Ты чё, малек? Чего испугался? Кто за тобой гонится?

– Грей. Я ему на хвост наступил.

– И правильно сделал. Он у меня котлету, типа того, с тарелки схавал.

Алешка обошел Дворецкого и быстро пошел дальше.

– Э! – вдруг крикнул тот ему вслед. – Заливаешь, малек! У Грея хвоста-то нет. Я сам его к ветеринару возил – хвост резать и уши.

Алешке некогда было объясняться, а что соврать – не придумал.

– Он у него снова вырос. Вчера. – И помчался дальше.

Но напрасно: кабинет Мишеля был заперт. И как Алешка ни прислушивался под дверью, ничего он в комнате не услышал. Никаких звуков, никаких привидений. Никаких призраков.

Алешка, одолеваемый вопросами, поплелся обратно. И тут же получил еще один вопрос. Дворецкий его ждал.

– Так что там с хвостом, малек? Откуда он у него вырос?

– Я пошутил, – устало ответил Алешка. – Меня Эдик напугал.

Такой ответ Дворецкого страшно развеселил:

– Эдька? Эдька может. Я бы ему надрал уши. Да никак не поймаю.

Алешка так глубоко задумался, что даже не среагировал на то, что привидениям можно драть уши. Да и есть ли они у них, эти уши?

И они пошли каждый своим путем. А вот если бы Алешка пошел потихоньку путем Дворецкого, то он увидел бы, что тот остановился у двери в кабинет, огляделся и три раза негромко стукнул в нее.

– Леш, хватит обижаться. – Элька загородила ему дорогу. – Нам же надо петуха поймать. И я уже к пальто другие пуговицы пришила.

– Теперь алмазовые?

– Да ладно тебе. Мир?

Алешка не ответил, только протянул ей ладонь, на которой лежала заколка.

– Ой, спасибо! Теперь уже вы точно помиритесь.

– С кем еще? – недовольно спросил Алешка.

– С мамулей. Это ее любимая заколка.

– А разве не твоя?

– Мамулина. – Элька объясняла так спокойно, что было ясно: она говорит правду. – Мои заколки с голубым жучком, а у мамули – с красным.

Час от часу не легче. Эта мамуля все настойчивее вторгается в его личную жизнь. И все назойливее в голове вертится: где я ее видел?

Мама как-то научила Алешку:

– Если сразу не можешь вспомнить, плюнь. И не думай. Через некоторое время оно само выскочит.

Алешка так и сделал.

– Пошли петухов отлавливать. Тащи пакет побольше. – Алешка помолчал и добавил небрежно: – И мамуле заколку отдай. И спроси: где она ее потеряла?

– Если бы она знала, где ее потеряла, – логично возразила Эля, – она бы сама ее нашла.

Отлов петуха сэра Джона начался.

Но сначала его надо было отыскать. Его любимое место – берег пруда, где сэр Джон подбирал хлебные крошки. Здесь иногда кто-нибудь кормил лебедей хлебом и булочками – крошки на берегу были неизбежны. И обычно сэр Джон бродил по берегу и, удовлетворенно бормоча, набивал себе зоб и брюхо лебедиными объедками.

Здесь его ребята и застали.

– Заходи сзади, – скомандовал Алешка Эле, – и гони его на меня.

Он стал на пути петуха и раскрыл пакет во всю ширь.

Элька подкралась сзади и громко шикнула.

Петух встрепенулся и пробежал несколько шагов. Но, заметив опасность в виде Лешки с пакетом, сообразил и, как говорится, встал на крыло – захлопал крыльями и легко перелетел через Алешкину голову. Ребята дунули за ним.