Петух мчался, раскинув крылья, распластавшись над землей, низко пригнув голову и вытянув шею. При этом он что-то суматошно и возмущенно квохтал.

Петух мчался по главной аллее, наметив, видимо, для себя конкретную точку спасения от погони.

Но на его пути оказалась мадам Брошкина:

– Вы чего птичку гоняете?

Элька не растерялась, перевела дух и выпалила:

– Он у мамы заколку с брильянтом спер.

– Держи его! – завопила Брошкина и раскинула руки.

Сэр Джон взлетел и… уселся ей на голову. Как флюгер на башню.

– Держите его! – в свою очередь, заорали ребята.

Брошкина попыталась схватить петуха, но он тюкнул ее в ладонь, сорвался с «башни», пролетел еще немного и влетел в Грееву будку. И там затих, чувствуя себя в безопасности.

– Попался, грабитель! – обрадовалась Брошкина. – Это он меня испугался. – Она вернула на место сдвинутую петухом шляпу. – Ну, теперь вы и без меня справитесь. – И Брошкина гордо удалилась.

Лешка было сунулся в будку, но петух огрызнулся из ее нутра почти по-собачьи.

Алешка подумал, придумал.

– Элька, ты лаять умеешь?

– А как же! Гав! Гав!

Алешка скептически сморщился.

– А мяукать?

– Еще лучше. Мяу!

– Ладно, стой там, у входа, и раскрой пакет. Пошире, вот так. – И он ахнул ногой в заднюю стенку будки и гаркнул: – Кыш!

Сэр Джон вылетел из будки прямо в пакет, как ядро из крепостной пушки. Но пакет не пробил. Тут же затих. Наверное, решил, что на окрестности замка неожиданно пала темная ночь.

– Пошли. – Алешка взял у Эльки пакет с петухом. – Тяжелый какой.

– Из него хороший бы суп получился.

– Даже два, – кивнул Алешка.

…Утомленный Грей, высунув язык, лежал под дубом, как альпинист у подножия не покоренной им вершины.

Алешка распахнул пакет. Сэр Джон, без лишних церемоний, вылетел из него и взлетел на дерево. Оправился, встряхнулся, звучно похлопал крыльями и заливисто прокукарекал. Теперь он, видимо, решил, что настало утро. И надо возвестить начало нового дня.

Задумка сработала. Грей вскочил, ощетинился и красивым кошачьим прыжком достиг нижней ветки. Укрепился на ней, победно гавкнул.

Сэр Джон, склонив головку, бочком взглянул на него, будто смерил расстояние, и успокоенно устроился поудобнее.

– Клево! – Эля хлопнула в ладоши и откинула прядь волос.

– Еще не клево, – охладил ее Алешка. – Теперь нужно приучить его к каштану.

Старый каштан возвышался в конце главной аллеи. По которой пройдет в скором времени толпа продавцов и покупателей. С этого каштана и должен Грей совершить свой главный прыжок в роли леопарда.

– Эй, хищник, слезай! – Алешка помахал Грею.

Тот и ухом не повел. Ему на дереве нравилось. Он только поглядывал наверх, словно проверял – не удрал ли его враг. Грей надеялся, что надежно заблокировал петуха на верхушке дерева и теперь нужно только терпеливо ждать, когда он заснет или свалится от усталости.

– Пошли обедать, – снова позвал Алешка Грея. – Никуда он не денется.

Грей облизнулся: то ли на слово «обедать», которое он знал не хуже своей клички, то ли в предвкушении курятинки с дерева.

– Ну и сиди там! – рассердилась Эля. – А мы пойдем обедать.

Грей долго провожал их завистливым взглядом. Потом, видимо, решив, что сэр Джон так или иначе далеко от него не уйдет, кошачьим прыжком соскочил на землю и, обогнав ребят, первым ворвался в Рыцарский зал и, облизываясь заранее, уселся возле Алешкиного стула.

За столом все уже были в сборе. И разговоры были только об одном – о предстоящем аукционе. Мишель веселился, подначивал папу:

– Эх, Серега, жаль, что ты всего-навсего журналист. И денег у тебя на бриллианты не хватает. Купил бы себе что-нибудь очень драгоценное – в твоей редакции все бы ахнули.

– Они и так ахнут, – отбился папа, – когда я привезу информацию об этом аукционе.

– Пусть лучше мама ахнет, – посоветовал Алешка. – Ты ей лучше что-нибудь привези.

Папа виновато пожал плечами.

– Ладно, – пообещал Алешка. – Я что-нибудь придумаю.

– Я тебе придумаю! – Папа всерьез заволновался. – Я тебя насквозь вижу.

– И что там интересного? – оторвалась от тарелки Брошкина.

– Да все очень просто. Мама нам в дорогу тайком жареную курицу сунула. Значит, Алешка ей живого петуха привезет.

– Вот и ладно! – Брошкина обрадовалась. – Он такой клевачий. Как собака.

Тут все рассмеялись. Клевать как собака… Лаять как петух… Брошкина умела образно выражаться.

– А что вы ржете, как на конюшне? Он мне сегодня всю прическу испортил. Да еще и обгадил. Тоже мне сэр!

После обеда папа сказал Алешке:

– Завтра здесь большой прием. Будет не до вас. Утром Джим отвезет тебя и Элю в Лондон. На весь день. – Папа вынул из бумажника деньги. – Походите по музеям. Во дворец зайдете. Только с моста не плюйте.

– Элька не умеет, – успокоил его Алешка. – Но мы все равно не поедем. У нас здесь важные дела.

Папа нахмурился.

– Алексей, сделаешь, как я говорю. Вы будете нам мешать. Возьми деньги. Купишь маме какой-нибудь сувенир. Задача ясна?

Алешка мрачно кивнул.

– Приступайте к исполнению.

– Все сорвалось, – вздохнула Эля, когда Алешка рассказал ей о разговоре с папой. – Бедная мамуля… Придумай что-нибудь.

– Легко. Ты крыс боишься?

– Ужасно.

– А летучих мышей?

– Еще больше.

– А привидений?

– Не знаю… Я их еще не видела.

– Понятно. Тогда езжай в Лондон с Джимом. Походишь по музеям. Во дворец зайдешь, к королеве. С моста поплюешь в Пемзу… В Темзу то есть. Купишь мамуле какую-нибудь брошку на рынке.

– А ты?

– А я останусь здесь. Я здесь очень нужен.

– И я с тобой. Фиг с ними, с летучими крысами.

Алешка взглянул на нее с уважением. Впрочем, на что только не решишься ради любимой и бедной мамули.

– Пошли тренировать Грея. И я тебе расскажу, что я придумал.

Когда папа сообщил Алешке, что они с Элей должны будут уехать в Лондон, да еще на весь день, Лешка сразу догадался, что в замке что-то произойдет. Что-то очень интересное и опасное. Недаром говаривал его любимый герой: «Больше всего на свете я люблю ужасные опасности и страшные приключения». Да кроме того, несмотря на какую-то неясную неприязнь, которую он испытывал к мамуле, он все-таки хотел ей помочь. Не из-за нее, конечно, а из-за Эльки. Элька ведь ни в чем не виновата.