Пока он говорил, Кассию охватил стыд.

– Лев… Я не думала, – пролепетала она. – Прости меня, я не имела в виду…

– Все в порядке, Кассия, – сказал он, ухмыляясь. – Я только пытаюсь сказать тебе, что понимаю. Магия казалась всем, и неважно, что говорили мои родители, было так, так трудно перестать чувствовать это, когда… это правда.

Улыбка сползла с его лица.

– Магия – это то, как этот город разделяет нас, как он ощущает нашу ценность. Так не должно быть, но так оно и есть.

– Так как же ты справился с этим?

– Мои родители. Они проявляли столько терпения по отношению ко мне, – сказал Лев. Его нежность к ним сквозила в каждом слове. – Они показали мне, что на самом деле имеет значение. Мой отец – очень талантливый чародей. Ты знаешь, он когда-то был секретарем общества.

Он рассмеялся.

– Что, вероятно, стало единственной причиной, по которой меня приняли в Общество после того ужасного танцевального заклинания.

– Ну, и еще твое обаяние, – сказала Кассия.

– Это тоже. Но семья моего отца не разговаривала с ним с тех пор, как он сказал, что женится на телепатке. Его магия не помогла ему. Его друзья пытались отговорить от этого, так что он потерял и их тоже. Плата за защиту верховного чародея удваивается для семей, в которых есть не чародеи.

Он сказал это, обращаясь к столу, и Кассия была рада, что ей не пришлось встречаться с ним взглядом. Она не могла изменить того, кем был ее дедушка, но ей все еще было стыдно за него.

– Мои родители выбрали друг друга, из-за чего иногда их жизнь становится тяжелее, но в детстве меня старались оградить от этого. Все, что я знал, это то, что я жил не хуже сверстников и что меня любят. Они гордятся тем, что их сын принадлежит к двум фракциям, и они ни на секунду не стыдились моей магии. И это гораздо ценнее, чем то, что думают все остальные.

Лев был прав, и его точка зрения смирила ее – и все же на сердце у нее стало тяжелее, чем когда-либо. У нее не было семьи Льва. Гордиться тем, кем она была, означало бы бросить своей семье вызов. Ее захлестнула щемящая волна тоски по дому, но совсем не по дому ее матери.

В коридоре хлопнула дверь, за которой последовал крик.

– Лев?

– Вирджил!

Облегчение сменилось смехом, когда мальчики столкнулись в дверях кухни. Вирджил ненадолго разорвал объятия, чтобы крепко поцеловать Льва в губы, затем в нос и макушку.

– Где, во имя неба и земли, ты…

Вирджил замолчал, увидев Кассию, неловко стоящую у стола.

– Привет.

Он переводил взгляд со Льва на нее и обратно, беспокойство нарастало.

– Что случилось?

– Случилась Вайолет, – сказал Лев.

– Прошлой ночью она вырубила Кассию и меня в саду у Палат. Я думаю, она околдовала и тебя тоже, чтобы ты не заметил, что мы не идем следом.

Вирджил переступил с ноги на ногу. Он положил руку на плечо Льва, но его глаза не отрывались от Кассии.

– Вирджил?

– Кассия сказала, что ты ушел проведать своих родителей, когда мы выходили из Палаты прошлой ночью, – сказал Вирджил, не отводя взгляда.

– Эм.

Кассия в замешательстве прокрутила его заявление в голове во второй раз.

– Нет, я этого не делала. Я даже не видела тебя со вчерашнего вечера.

– Мы были вместе весь день, – медленно сказал Лев.

Вирджил пересек комнату двумя большими шагами и внимательно посмотрел ей в лицо.

– Я не метаморф, – сказала Кассия, и страх усилился, когда она поняла, что он искал мельчайшие подергивания, которые выдавали их магию. Другим характерным признаком были глаза; метаморфы не могли изменить свои глаза. Кассия позволила Вирджилу заглянуть в ее глаза и убедиться в их ярко-зеленом оттенке.

– Подожди, – сказал Лев, широко раскрыв глаза. – Ты был с метаморфом, замаскированным под Кассию прошлой ночью? Кто? Почему?

Кассия ахнула.

– Не метаморф. Вайолет.

Вайолет уже показала, что может менять форму, и теперь у нее была настоящая магия метаморфа. Ее кукольное лицо не выдало бы себя дрожью, и даже если она не могла изменить свои глаза, они и без того уже были похожи на глаза Кассии.

Ее охватила тошнота. Она и раньше видела, как метаморфы выдавали себя за нее; в детстве она была бесконечно очарована и развлекалась магией своих друзей в Зоопарке. Но это было по-другому. Вайолет забрала ее личность.

Вирджил, потрясенный, прислонился к столу.

– Мы были с ней. Она была прямо там.

– Зачем ей притворяться тобой? – сказал Лев.

– Я не знаю, но… она хочет навредить Олливану. Она думает, что он мне мешает.

– Мешает? – ошеломленно переспросил Вирджил.

– Ты имеешь в виду – убить его? – сказал Лев.

– Я так не думаю. Она пытается заставить меня выглядеть…

План Вайолет начал выстраиваться прямо у нее на глазах.

– Звезды, она собирается передать его Джупитусу под видом меня. Она пытается превратить меня в героиню.

Очень медленно Вирджил поднял руку, чтобы прикрыть лицо.

– О, звезды. Она знает план Олливана. Ты… она была прямо там, когда он все объяснял.

У Олливана был план. Эти слова подарили ей капельку надежды, которая так же быстро исчезла при осознании того, что Вайолет все знала.

– Она сейчас с ними?

Вирджил покачал головой.

– Она придумала предлог, чтобы встретиться с ними позже. В сумерках, в Гайд-парке.

– Это ловушка, – прошептала Кассия. Она посмотрела на часы. Было уже поздно. – Когда наступают сумерки?

– Ну, это…

Лев вскарабкался к окну. Было темно, но темно было весь день. Туман ничего не выдавал.

– Я думаю, что это сейчас.

Звонок эхом разнесся по дому, и все они подпрыгнули.

– Дверь, – сказал Лев, когда кто-то, кто бы это ни был, вошел.

Они, должно быть, знали, что обнаружат, потому что не теряли времени даром. Прежде чем Кассия успела сообразить, что нужно спрятаться, в кухню вошли двое мужчин с золотыми булавками, символами ее дедушки.

– Мисс Симс, вот вы где, – сказал ближайший с коварной улыбкой. – Мы ходили от двери к двери больше половины квартала, разыскивая вас. Потом один из соседей сказал, что видел, как вы крутились у их забора.

На улице находилось много людей. Должно быть, они прошли прямо мимо нее, пока Мэллори разговаривали. Почему она не была более осторожна?

– Ваш дедушка попросил, чтобы вас немедленно привели к нему.

Он направился к ней, в то время как другой предупредил Вирджила потрескиванием заклинания на кончиках пальцев.

– Он ужасно волнуется.

– Все в порядке, –