дюжину лет. Олливан мог бы починить ее с помощью магии, если бы захотел, но, хотя и не мог ездить на сломанной лошадке-качалке сам, Кассия тоже не могла, поэтому он смирился с этим и отправился искать что-нибудь еще, что можно было бы разрушить. В то время она считала это верхом жестокости – ранний признак того, кем он в итоге станет. Теперь, оглядываясь назад, очевидно, что он был просто ребенком, который вел себя соответствующе.

В комнате не было часов, поэтому она почти не ощущала течения времени. Иногда она подергивала дверь, как будто надеялась обнаружить, что ее вдруг открыли. Кассия немного подремала, но была слишком внимательна к каждому звуку, чтобы как следует отдохнуть. Развлечься ей было нечем, кроме сундука с детскими игрушками. К сожалению, Кассия основательно завязала с подобными вещами и так стремилась держать их под замком, что неоднократно расстегивала и снова застегивала застежку на сундуке, как будто держала в нем своих собственных пленников.

Прошла долгая ночь, прежде чем в замке повернулся ключ и в дверях появился один из слуг Джупитуса.

– Пойдем со мной.

Она поднялась с кровати, на которой растянулась, и последовала за ним вниз по лестнице.

Джупитус ждал ее в столовой, повернувшись к ней спиной и сцепив руки за спиной. На длинном столе был накрыт ужин на одного: хлеб, сыр, холодное мясо и стакан воды. Кассия ни разу не подумала о еде или питье за все часы своего заточения, но теперь ее желудок приветственно заурчал.

Слуга оставил их, и дедушка повернулся к ней лицом.

– Ты, должно быть, голодна, – сказал он, кивая на еду, и Кассия набросилась на нее без дальнейших предисловий. Хлеб оказался несвежим, и мясное ассорти тоже было не сегодняшним, но ей было все равно. Она даже забыла, что ее дедушка находился там, пока тарелка не опустела наполовину.

Когда она подняла глаза, Джупитус пристально наблюдал за ней, выражение его лица было непроницаемым, и Кассия вспомнила все обстоятельства. Вайолет. Бал. Неминуемое наказание за то, что она связалась со своим братом-преступником. Это едва ли казалось реальным. Она не могла до конца поверить, что совершила эти поступки, сделала этот выбор.

– Твой брат рассказал мне все, Кассия, – сказал Джупитус с другого конца комнаты.

Кассия попыталась держать голову прямо, но ее ноги затряслись, и она опустилась на стул. Ей не следовало есть так быстро; желудок сжался, грозясь выплеснуть все наружу.

Джупитус пересек столовую, выдвинул из-под стола стул и уселся напротив нее. Ему пришлось опереться рукой о подлокотник, чтобы опуститься, и он не смог замаскировать пару глубоких вдохов, которые сопровождали эти движения. Когда-то в ее дедушке было так много изящества. Должно быть, для такого человека, как он, было мучением наблюдать собственное разложение, разложение, которое никакая сила не могла остановить.

– Он признался в краже литературы, которая хранилась в Палатах, и использовании записей в них для создания этого заклинания, – продолжил он.

Далекий от того, чтобы спотыкаться о лживость собственных слов, его тон был таким ровным и уверенным, что Кассия почти поверила ему.

– И он сказал мне, что ты украла заколдованную куклу, чтобы забрать ее силу себе.

Кассия онемела от такой грубой лжи. В этот момент пустота комнаты заявила о себе; она и Джупитус были одни. Кассия внезапно почувствовала, как ее сердце забилось так, словно пыталось вырваться из грудной клетки. Она качала головой, но не могла найти слов, чтобы закричать, прежде чем он продолжил.

– …что ты позволила этой разумной кукле собрать магию этого города и его жителей, веря, что есть какой-то способ направить ее в себя.

– Нет.

– Когда ты обнаружила, что это невозможно, то придумала другой план.

Его глаза впились в нее, и Кассия не могла моргнуть, как будто он держал ее в трансе.

– Накормить этот твой инструмент магией метаморфа и заставить его выдавать себя за тебя, чтобы создать иллюзию силы.

Так много несостыковок. Несчастный разум Кассии не мог ни подобрать слов, чтобы опровергнуть их, ни остановить снежный ком, появляющийся, когда она пыталась их упорядочить. Она не крала куклу, она нашла ее. По словам Вайолет, магию можно было направлять, и Олливан знал это.

– Пожалуйста, дедушка, – умоляла она. – Ничего подобного не было. Я не хотела пробуждать заклинание. Я думала, это обычная заколдованная кукла. Олливан заколдовал ее, чтобы она выглядела так, пока не впитает свою первую частичку магии. Я не знала!

Горячие слезы текли по щекам, и ей потребовалось мгновение, чтобы понять, что это от страха.

– И она не мой инструмент. Я не могу ее контролировать. Да, она привязана ко мне, и она пыталась уговорить меня объединить с ней усилия. Я думаю, что она делает все это для моего блага, но я ей этого не приказывала! Я пыталась заставить ее остановиться. Ты должен мне поверить. Олливан…

Лжет. Он предал ее. Все это было ужасной ошибкой: разбудить Гайсмана, позволить Вайолет уйти, довериться своему вероломному, злому брату. Она не могла поверить в собственную глупость. Она заслуживала любой вины, которую ему удалось возложить на нее. У Кассии потекли горячие слезы, и она, побежденная, закрыла лицо руками. Одинокая и брошенная.

– Успокойся, девочка, – сказал Джупитус. В какой-то момент он обошел стол и положил твердую руку ей на плечо. – Я проверял тебя.

Кассия издала какой-то звук, что-то среднее между недоверием и облегчением. Она уставилась на дедушку мокрыми глазами, ожидая увидеть в них какую-то вину или нежность. Но там ничего не было. Он был хорошо натренирован в такого рода допросах, а она была просто еще одним врагом, разваливающимся на части под легким натиском.

– Проверял меня, – сказала она категорично. Она поймала носовой платок, который он бесцеремонно бросил ей.

– Мне нужно было увидеть, в чем ты признаешься под давлением.

Он отошел от нее, как будто о ней забыли. Прошло несколько мгновений, и слезы Кассии уступили место оцепенелому неверию, прежде чем он заговорил снова.

– Однако это правда, что заклятие выдает себя за тебя. Оно помогло нам арестовать твоего брата, а теперь оно исчезло. И продолжает сеять хаос по всему моему городу. У нас есть Олливан, но ущерб, который он нанес, нескончаем.

– Ты имеешь в виду… он все еще не знает, как это остановить?

Джупитус обернулся.

– Он не доверил тебе метод, – сказал он, разочарование проявилось в металлических нотках его тона.

Кассия лихорадочно пыталась сказать что-нибудь полезное, что-нибудь, что могло бы оправдать ее в его глазах. Вирджил говорил о плане Олливана, но, возвращаясь