Был здесь и мужчина, похожий на покосившуюся вешалку для одежды. Выбравшись из машины, он стоял пугалом на асфальте, подпёртый костылём спереди и ещё двумя по бокам. Пальто горохового цвета висело на нём нараспашку; из-под пальто выглядывали свисающий до полу шёлковый засаленный шарф, болтающиеся свободно полосатые брюки и шерстяной полосатый свитер, не содержащий внутри себя ничего, кроме некоторого количества спёртого воздуха.

И был здесь ещё недобитый фашист в мундире без пуговиц и на скрипучей деревянной ноге. И хмырь с челюстью и без шеи, в пятнистой майке, в татуировке и с руками-вилами, которыми он рассеянно разгибал и сгибал железный дворницкий лом. И эстрадная халтурщица…

Кого только в «мерседесе» не было; Андрей Т. насчитал не менее двух десятков экзотических экспонатов, которым самое место в Кунсткамере или в каком-нибудь серпентарии со стенками из пуленепробиваемого стекла. И как эта чудовищная орава сумела поместиться в машину и не сожрала по дороге друг друга?

Андрея Т. в момент прошиб пот. Он вспомнил роковую площадку, окружённую железными стенками, и стоящего посерёдке Генку, и себя со шпагой в руке, спешащего на защиту друга. И ухмыляющуюся толпу уродов, напирающую плотной стеной…

Наваждение. Не может такого быть. Ведь тогда ему всё прибредилось, он же в лёжку лежал, болел, фолликулярная ангина и всё такое.

Но компания за окном явно подавала все признаки самой объективнейшей из реальностей. Ругалась, плевалась, собачилась почём зря на выходе, щёлкала железными челюстями, размахивала в воздухе костылём.

Чтобы как-нибудь себя успокоить, Андрей Т. обратился к волку:

– Простите, но вы только что говорили, что на воле, вне Заповедника, все, кто в этих стенах живёт, не более чем сказочные герои. То есть там вас вроде не существует. А если так, то кто же тогда вон эти, которые внизу, под окном?

– Явились, значит, не запылились. – В глазах волка полыхнул огонёк. Видимо, он только сейчас заметил прибывшую компанию, а до этого витал в грёзах. – Чтоб им всем ни дна ни покрышки. – Он щёлкнул зубастой пастью и убрал лапы с подоконника. – Эти к нам не относятся. Эти здесь подселённые. Они вообще не из сказок, они из снов. Знать бы только, какой такой вше в коросте эта нежить могла присниться, я бы того поганца прям во сне и загрыз. Чтобы не просыпался. – Волк вонзил когти в линолеум и оставил в нём глубокие борозды.

Андрей Т. стоял и молчал, поглаживая ладонями щёки. Он чувствовал багрянец стыда и острые иголочки совести, покалывающие изнутри сердце. Уж он-то отлично знал, кому приснилась вся эта нежить, все эти ходячие пугала и трупы, разлагающиеся на глазах. Но почему они воплотились в явь? И почему они оказались здесь? И не связано ли его прибытие в Заповедник с этой похоронной командой, которую он сам когда-то и породил? А Генка Абрикос лишь наживка, на которую его сюда приманили. 

Пока он обо всём этом думал, в броуновском движении по коридору наметились целенаправленные потоки. Загуляли по толпе шепотки; те, кто побойчее да понахальней, уже расталкивали локтями соседей и спешили куда-то вдаль.

Давешний общипанный петушок, что работал при Дадоне охранником, щёлкая прозрачными крылышками, перелетал с головы на голову и кричал простуженным криком: «Дорогу ветерану охранных войск! У меня бронь! Я имею право, право, право… кирикуку!..». Его бодали, его хватали, но он не давался в руки, отмахивался, отклёвывался и нахально пёр через головы.

Слон, как большой таран, прокладывал себе лбом дорогу; маленькая стервозная собачонка, видимо та самая Моська, кусала исподтишка народец, тявкала на него мелко и злобно и пряталась под слоновьей тушей.

Мимо Андрея Т. проскочил какой-то бойкий чертёнок: лоб его пересекала бандана, хвост был завязан бантиком, к синей негритянской губе прилепилась замусоленная цигарка. Но не это удивило Андрея, не это его вывело из себя. «Спидола»! Памятник его отроческой отваги. Маленький допотопный приёмничек, принявший на себя однажды смертельный удар Кобылыча и выживший, дождавшийся, дотянувший до сегодняшних сомнительных дней. У чертёнка в когтистой лапе был его спасительный талисман.

Спиха! Спидлец! Спидолушка!

Андрей Т. чувствовал себя подлецом. Как он мог позабыть о Спихе! Да, оправдания были – вихрь неожиданных впечатлений, безумная обстановка вокруг, безумные эти встречи и разговоры…

Нет, не было ему оправданий!

Он ввернулся коловоротом в толпу и устремился за бесовским отродьем.

Чертёнка он разглядел не сразу. Тот был наглый, чёрный и голый, а таких в спешащей толпе было, почитай, большинство. Наконец он его заметил – верней, заметил сначала хвост, завязанный модным бантиком; Андрей Т., не сильно смущаясь, ухватил чертяку за хвост и намотал его себе на запястье.

– Стой! – сказал он чертёнку. – Нехорошо зариться на чужое.

– Дядя, тебе чего? – Чертёнок слегка опешил. К разговорам на моральные темы он явно был не готов. – О чём базар, дядя? Я что, корову твою украл?

– Приёмник, – Андрей Т. показал на «Спидолу», – твой? Ну-ка, говори честно, как он к тебе попал?

– А, это… – Чертёнок посмотрел на приёмник. – Это ж надо ж, из-за такой помоечной рухляди здоровья человека лишать! Хвосты ему отрывать с корнями! А ещё говорят – черти! Злые, неумытые, вредные, террористы, все как один. Да вы, люди, если уж с нами сравнивать, – как акула по сравненью с морскою свинкой.

– Ты чегой-то на малолетку крапиву кро́шишь? – Рядом уже насупились любопытные. Толстое одноглазое нечто с заросшей щетиной физиогномией почёсывало волосатые кулаки и искоса поглядывало на Андрея: – Думаешь, раз большой да богатый, так, значит, можно над нами, сирыми и убогими, измываться?

– Граждане, секунду внимания! – Андрей Т. попытался предотвратить пошедшую не туда ситуацию. – Это он у меня «Спидолу» украл. А я ничего, всё честно. Да чертёнок вам и сам подтвердит. Ведь правда это моя «Спидола»?

– Не брал я никакую «Спидолу». Это тятька мне на Вальпургиеву ночь подарил. Вон и дырка в ней – моя дырка. Специальная, чтобы подглядывать, когда в прятки водишь.

Андрей Т. буквально остолбенел от такого поворота событий. Нахрапистое хамство чертёнка, перемешанное с откровенным враньем, лишило Андрея сил. Он даже хвост выпустил из руки, а зря. Чертёнок только того и ждал. Он пыхнул табачным дымом,