– Прости, Рисса. Я не хотел тебя напугать.

– Что… что ты делал?

Создавалось впечатление, будто ее слова медленно, с трудом достигают моего слуха и сознания, но я понял ее. И ответил:

– Учился быть магом. Это трудный способ учения, но, похоже, ни для какого другого я не гожусь.

– Ох… мастер Леррис… и когда же ты перестанешь влезать… уж не знаю и куда?

Рисса с трудом поднялась на ноги.

– Наверное, никогда.

– Да поможет Тьма всем, кто с тобой рядом. – Она сглотнула. – Как говорит командующая, ты рожден героем. А это тяжкая ноша.

Я вздохнул.

– Со мной все в порядке. Во всяком случае сегодня уже ничего не случится.

– Тьма! Ну, в каком же мире мы живем! Стараешься, варишь волшебнику обеды, а он сам себя варит, ровно в кипятке.

Ворча под нос, Рисса удалилась в свою спальню, а я приложил к волдырям влажную тряпицу и поплелся в свою, решив, что вещи в порядок приведу завтра, если какая-нибудь сила до той поры не увлечет меня в глубины.

В постель пришлось лечь со стороны Кристал, где простыня осталась не прожженной. Завтра придется послать Риссу за постельным бельем.

Боль и бесконечные вопросы довольно долго не давали мне заснуть. Почему найти хаос и гармонию в недрах легче, чем на поверхности? Вроде бы должно быть труднее, ведь почва, глина и камни тяжелее и плотнее воздуха.

Попытка потянуться к ветрам привела к усилению пульсирующей головной боли. Правда, не столь нестерпимой, какую я ощутил при своей первой попытке, сделанной по настоянию отца. Но ощущать стихии, пребывающие под землей, мне по-прежнему было гораздо легче.

Неужто я и вправду маг земли, чародей земного начала? Но кто и когда слышал о таких магах? Впрочем, если земля наряду с водой, воздухом и огнем является одним из основополагающих элементов бытия, почему бы не существовать и соответствующей магии?

Ответов у меня не было. Были одни лишь ушибы, синяки, ссадины, волдыри и ожоги.

Наконец под скрип балок и завывание ветра меня сморил сон.

Джастин застонал во сне и вскочил, сбросив с себя одеяло. Тамра вскрикнула. В ушах еще звучал доносившийся из немыслимых глубин стон земли.

– Джастин!

– Тьма, тьма! – бормотал маг.

– Что такое? – выдохнула Тамра.

– Леррис, идиот! – Джастин потер лоб.

– Башка трещит! – пожаловалась Тамра, потирая свой. – Хуже, чем когда приходится следовать за штормами.

– У меня тоже, – буркнул Джастин, протягивая ей бутыль с водой.

Сделав глоток, она взглянула на огонь, на холодные звезды над головой и, наконец, на северо-запад, в сторону далекого Джеллико.

Земля снова издала стон.

И он, и она вздрогнули.

– Так что там насчет Лерриса? – спросила Тамра, возвращая бутыль.

– Я не думал, что он так далеко зашел. Парнишка скрытничает.

– Это потому, что ты скрытничаешь сам. Не рассказываешь многого из того, что тебе известно. Ты ему не доверяешь, а мне и того меньше. – Она скривилась. – Даже попытка уловить что-то там, во тьме, отдается болью. Сейчас мне не под силу читать погоду.

– Под землей нет никакой погоды.

Полено на угольях полыхнуло пламенем.

– Кончай темнить. Это еще одна форма недоверия.

– Может быть, и так.

– Не «может быть», а точно. Но не думай, будто что-то можно скрывать вечно. Так что выкладывай, чем занимается Леррис и почему это привело в волнение хаос и гармонию по всему Кандару. Причем центр происходящего не в воздухе, это бы я ощутила.

– Он бросает вызов Равновесию, причем глубоко под землей. Вот уж не знал, что он маг недр.

– А разве такие бывают?

– Раньше не было, во всяком случае, я о таких не слышал. Но то, что делает он, это магия земли в чистом виде.

– А ты так не можешь?

– С землей я работаю не лучшим образом, так же как Леррис с воздухом. Мне ближе лес, живые существа и металлы.

– Металлы? Но разве они не залегают в земле?

– Когда-то я был кузнецом, и… я могу кое-что делать, но… но лишь в самых глубинах.

– Опять ты недоговариваешь, – буркнула Тамра и схватилась за лоб. – Каждый твой «ответ» лишь порождает новые вопросы.

Из недр вновь поднимается приглушенный гул. Джастин поджимает губы.

– А я? – наседает Тамра. – Могу я считаться волшебницей воздушной стихии, если просто «что-то улавливаю» в воздухе, как ты в земле?

– В том, что ты волшебница воздушной стихии, сомнений нет, я только не знаю, велика ли твоя сила. Это, – Джастин пожал плечами, – не так-то просто выяснить. Некоторым магам так и не удается.

– Опять ты темнишь, и мне это не нравится.

– Всем магам, если они хотят стать истинными магами, использующими гармонию, приходится пройти некое личное испытание. Тебе это тоже предстоит, но в будущем. А Леррис проходит его сейчас.

– Что с ним будет?

– Если уцелеет, то сможет раскрыть свои способности в полной мере. Но достанется ему здорово.

– Здорово достанется! Да он и так чуть не умер! Чего ты от него ждешь? И от меня? – выкрикивает она, но тут же морщится, хватается за лоб и стонет. – Мужчины! Идиоты!

– Это как сказать, – ворчит Джастин. – Ты, например, искренне полагаешь, что способность коснуться бури, призвать ветерок или перегнать облачко делает тебя настоящей волшебницей. Нет, подлинная магия действует иначе.

– Так как же она действует? И какое отношение это имеет к Равновесию? Выкладывай, и начистоту, не напуская демонов проклятого тумана!

– Всякая магия напрямую связана с Равновесием, – говорит Джастин, после чего поджимает губы и смотрит на огонь.

– Ну, и?

– Чем в большей степени используется одно из начал, хоть гармония, хоть хаос, тем больше вероятность того, что маг нарушит Равновесие. Когда это происходит, он должен восстановить нарушенное, прежде всего в себе самом. В противном случае…

Джастин качает головой.

– Почему я не могу пройти через это, чем бы оно ни было, прямо сейчас? Я старше Лерриса.

– Прежде всего потому, что ты волшебница воздушной стихии. Это накладывает особые ограничения. Гуннар, мой брат, так и не прошел через это. Креслин лишился зрения, а он, я полагаю, был старше тебя.

– Полагаешь? А точно, стало быть, не знаешь?

Джастин снова смотрит на огонь.

– Не знаешь? – повторяет Тамра, снова потирая лоб.