Проект прошел все этапы законопроектного контроля, вплоть до лингвистической и правовой экспертизы, и вышел на стадию включения в повестку дня.

И вот тут начался парламентский ажиотаж!

Мои союзники из КПРФ схватились за головы: действительно, пятилетие референдума 1991 года, они как партия претендуют на лидерство в вопросах интеграции и верности СССР, а документ на эту тему внесен не ими! Непорядок! Тут же дают поручение А.И. Лукьянову подготовить что-то от лица фракции и, пользуясь тем, что во главе Думы стоит представитель фракции Г.Н. Селезнев, включают в повестку дня сразу оба проекта, причем свой — первым.

Конечно, я занервничал, поскольку опасался, что рассмотрят как альтернативные, а в таком случае у меня не было шансов. Не смог сдержаться даже на заседании.

Слава Богу, проголосовали за оба! Без больших дискуссий и споров.

Проблемы начались потом.

Оба постановления были приняты Думой в пятницу, 15 марта, как раз к 17 марта. На выходные все умиротворенно разъехались по домам, поэтому очень немногие узнали, что в здания парламента были введены войска.

Б. Ельцин посчитал принятые постановления началом восстановления СССР и принял решение распустить Государственную Думу. То, что Конституция предусматривает определенную процедуру и условия роспуска парламента, его не остановило.

Сохранением хрупкого мира мы обязаны многим людям, первыми из которых следует назвать Е.С. Строева, А.С. Куликова и Ю.М. Лужкова.

Председатель Совета Федерации ФС РФ Е.С. Строев, которому Ельцин позвонил с сообщением о своем решении и предложением, чтобы Совет Федерации взял на себя исполнение обязанностей Государственной Думы, с трудом уговорил президента не выпускать указа и ничего не предпринимать до возвращения Строева из Орла в Москву. Вернувшись, Строев затеял челночную дипломатию, выпустил у Б. Ельцина пар, и смягчил ситуацию.

Министр внутренних дел России генерал армии А.С. Куликов, отличившийся среди сторонников президента осенью 1993 года, на этот раз заявил главе государства, что ситуация совершенно не напоминает 1993 год, что милиция не поддержит роспуск парламента, что он не возьмет на себя ответственность за дальнейшее развитие событий в случае роспуска Думы.

Мэр Москвы Ю.М. Лужков поддержал позицию Куликова.

Примерно в это же время сотрудники Коржакова, руководившие захватом Думы, предложили всем находившимся еще в субботний день в здании работникам парламента покинуть здание, в котором заложена бомба. Вовремя заехавший на работу заместитель Председателя Думы А.Н. Чилингаров, подозреваю, не без иронии поинтересовался, почему же тогда не ищут бомбу, а, наоборот, набили в здание военнослужащих как сельдей в бочку. А если взрыв?

Не растерявшиеся гости тут же предложили другую версию: здание взято под усиленную охрану ввиду возможного проникновения в Москву чеченских террористов и их попытки захватить Государственную Думу. На это резонно возразили, что рядом с Думой есть другой серьезный объект, который будет террористом интереснее, но туда-то войска не вводят.

Наконец, к утру понедельника вошедшие в Думу подразделения были из нее убраны.

После экстренного совещания у Председателя, где первый зампред А.Н. Шохин дистанцировался от возникшей проблемы, поскольку он голосовал против обоих постановлений, мы с С.П. Горячевой и прибывшими для консультаций заместителями Председателя Совета Федерации собрались в моей комнате отдыха.

Судили-рядили, как успокаивать страсти. Приняли предложение мудрого В.М. Кокова, что в среду официальный представитель Государственной Думы должен выступить на пленарном заседании Совета Федерации с объяснениями смысла принятых Думой решений.

Утром 19 марта на Совете Государственной Думы наш план был одобрен. Встал вопрос, кого посылать. Это могло быть только высокое должностное лицо.

Я предложил А.Н. Шохина как первого заместителя Председателя Государственной Думы. Тот не скрывал ехидства:

— Позвольте, я был против постановлений, пусть те, кто заварил эту кашу, ее и расхлебывают. Пусть пойдет, например, Николай Иванович Рыжков.

Н.И. Рыжков, поколебавшись, согласился:

— Пусть только мне напишут, что следует сказать.

Стало понятно, что направлять его — не выход: нужно детальное владение материалом. Общим решением в Совет Федерации направили меня.

20 марта 1996 года как официальный представитель Думы я взошел на трибуну Совета Федерации. Перед этим члены Совета из числа председателей областных дум «красных» регионов всячески меня поддержали:

— Держитесь! Только шире разверните ответы на вопросы и сориентируйте, чем помочь.

Но были активны и сторонники Президента Б. Ельцина, особенно Ю.М. Лужков и К.А. Титов.

Выступал я почти спокойно, благо, знал предмет разговора. Поскольку постановление, подготовленное по инициативе КПРФ, юридически было уязвимо, то я старался говорить по тексту своего. Главное, я не стал оправдываться, а, напротив, предложил Совету Федерации поддержать Государственную Думу и предпринять шаги по собиранию разрушенной страны.

Слушали очень по-разному, одни доброжелательно, другие с раздражением. Когда я закончил выступление, от наших единомышленников раздались требования ответить на вопросы, но Е.С. Строев предпочел услышать громкую реплику Ю.М. Лужкова:

— Не надо вопросов!

Меня поблагодарили и приступили к обсуждению. Дискуссия была жаркой! И хотя принятое большинством голосов по ее итогам решение было резко критическим в адрес Думы, стало ясно, что пар выпущен.

Тем же вечером я поездом отправился вместе с Г.И. Тихоновым в Минск, встретился там с А.Г. Лукашенко, но это уже другая история.

Политический кризис 1996 года не был единственным, после было как минимум две попытки организации военного переворота против Ельцина, но обе были пресечены. Ну, и, конечно, летом того же 1996 года произошла скандальная история с «коробкой из-под ксерокса», но это уже была грызня внутри команды Ельцина за близость к телу.

Люди и события, которые не забываются

Бывали в нашей парламентской жизни и курьезы, и нелепости.

13 июля 1997 (воскресенье) вылет делегации (я как зампред Государственной Думы — глава, депутаты А.И. Подберезкин, генерал-полковник Воробьев и Э. Памфилова) в Брюссель, в штаб-квартиру НАТО. Встречают только натовцы, из посольства — никого. Я к этому отнесся с недоумением, а А.И. Подберезкин как зампред комитета по международным делам — с бурным негодованием. Он позвонил в посольство, но на месте был только дежурный.

14 июля знакомимся с работой органов НАТО. Из посольства РФ — никого.

15 июля. Натовский генерал, нас сопровождающий, сообщает, что после обеда по плану — посещение российского посольства.

Советуемся и меняем план, продолжая встречи в штаб-квартире НАТО. Примчавшемуся представителю посольства объясняем, что мы российские депутаты парламента, а потому по приглашению НАТО в российское посольство не ездим. Если Чуркину не нашлось времени с нами встретиться или, хотя бы, с первого дня кого-то к нам прислать, значит разбираться с этим будем в Москве.