В моей голове стремительно понеслись мысли. Все народы Лахлана так или иначе имеют несколько ипостасей. Из-за некоторых особенностей летописцы разделили расы на три группы: Монотонных, Многоликих и Забвенных. Многоликие умели менять свои облик и суть, сохраняя память и умения. После многих катастроф и войн на Каване таких, казалось, больше нет… Но черные моркоты и даявэлы, оказывается, еще остались! Кто бы мог подумать, что туры — это пастыри драконов! Их средняя фурра — даявэл, крылатый черт… Вообще Многоликих когда-то было больше. Морские тритоны, драконы, те же черные моркоты и даявэлы, древесные шанкарры, способные быть и деревом, и двуногим воином, и таинственным змеем, парящим над травами… И теперь я знаю, что не все они сгинули или убрались с континента Каван.

Забвенным не так повезло. Они превращаются полностью, теряя себя, пусть и всего лишь до обратного превращения. Эльфы и орки, когда-то созданные моркотами вампиры, да еще таинственные вэрры, люди-звери. Мало того что у этих народов активны всего две ипостаси, основная и дикая, так еще их третья форма раскрывается лишь после смерти. У эльфов — это особое дерево, из которых, кстати, в основном и состоит наш лес. У орков — вечные живые камни, черными спинами бороздящие землю. У вампиров… Никто пока не видел их первой фурры. Принято считать, что их привычный облик, с крыльями, клыками и жаждой крови, как раз и есть средняя фурра. Про их третью суть ничего не понятно. А уж с вэррами вообще полная тайна. Эта раса закрыта от всех уже несколько тысячелетий. Только благодаря книгам мы знаем, что, например, дикие племена горного массива Блад, что южнее Лесного Моря, на самом деле вэрры тотемов Белого Барса, Красного Грифона, Каменной Змеи и многих других.

Я вспоминала, а сероволосый все так же молча улыбался мне, мечтательно щуря глаза. Монотонные расы — это те, чьи силы в фурраже, принятии сути, когда-то уснули или вообще не просыпались. Они пошли другим путем — слились со своими фуррами воедино. И теперь представляют собой совершенно странные народы. Харрами, форесты, праншасы, огры, йотуны, гарпии, а также красные, синие и белые моркоты, и особенно наги — все эти народы больше не превращаются и фурраж проходят еще в момент зачатия… Из воспоминаний университетской программы меня вырвал голос даявэла:

— И долго ты будешь так стоять?

— Что? — Я вздрогнула и уставилась ему в глаза, в которых плескались океаны горячего интереса.

— Я хочу узнать тебя поближе, Родерия. — Он склонил голову к правому плечу и улыбнулся еще шире. — Когда ты появилась в даракале Шанталь с проверкой, я сразу захотел сделать нечто коварное.

— Ты о чем? — Не очень-то я и соображала, что говорит этот крылатый черт, пожирая взглядом его невероятную фигуру. Даявэл тихонько рассмеялся:

— Ты тоже почувствовала, Родерия? Сейчас, здесь, увидев меня… Мы созданы друг для друга.

— Но как же… — попыталась я собрать остатки разума воедино.

— Даявэлы и гарпии — очень близкие народы. — Крылатый шагнул в мою сторону. — Иногда эльфы заключали истинные союзы не только с гарпиями, но и с даявэлами, тем самым входя в семьи драконьих родов.

— Хватит, — что-то заставило меня раздраженно огрызнуться, — замолчи. Ты так на меня действуешь, что просто темнеет в глазах… Давай проверим, насколько мы истинны друг для друга.

— Зови меня Рут, — только и успел добавить пастырь драконов, прежде чем я достигла его и крепко вжалась в горячее тело. Терпеть наваждение сил больше не было.

Пока наши губы пили дыхание, пока мои руки исступленно шарили по раскаленно-холодной коже сведшего меня с ума мерзавца, в голове вспыхнуло недоумение: как это все возможно? Я же под влиянием Владыки! Его шицу не могут испытывать какие-либо чувства к другим… Ответом стал белый пепел сгорающих где-то в иных планах нитей нашей с Террором связи.

И я растворилась в ощущениях, впитывая каждое мгновение, каждое прикосновение, каждый вздох. Мы изучали друг друга нервно, стремительно, сгорая от желания. А в какой-то момент я поняла, что крыльев за спиной Рута больше нет — он убрал их, что позволило нам опуститься на камни, застеленные моей одеждой, успевшей оказаться под ногами.

И нам обоим было наплевать на мир вокруг, на влажный холодный ветер, врывающийся в галерею с горстями дождевых капель. И я отчетливо сознавала, почему так — эти карие глаза с серыми крапинками затмили жизнь, бережно приняли в себя томительно-замершее сердце и яростно поглотили душу. К черту все… К моему черту… Все для моего черта!

Услышав мой ответ, страшенный аватар Огненного Хтона взвился спиралью, захохотал и довольно рыкнул с шипящим прононсом:

— Так их! Значит, пора тебе рассказать главное. То, ради чего ты вообще попал в Лахлан с Земли.

Я весь превратился в слух. Многоножка стала выдавать длинным телом коленца, очень похожие на гипнотический танец старого доброго питона Каа в разрушенном городе бандерлогов. Разве что задачи зомбировать меня у нее не было, судя по всему.

— Начитавшись древних пророчеств, эльфы решили, что драконы однажды уничтожат их расу. Старые дома ушастых не смогли смириться с такой участью и придумали действенный план. Они создали особый, очень мощный артефакт, из-за силы которого и случился больше семисот лет назад Драконий Катарсис, положивший конец расе небесных владык. Ушастые все сделали настолько тонко, что им удалось подставить под ответный удар черных моркотов, своих извечных недругов, с которыми эльфы враждуют испокон веков. Из-за Катарсиса лишились родины и пастыри драконов, те, кого сейчас считают рогатыми амбалами без мозгов. Даявэлы искусно маскируются, не видя необходимости раскрывать свою сущность. Туров и крылатых опекунов драконьей молоди никогда в общем-то не считали одной расой. Только это спасло рогатых от участи своей истинно парной расы. Через пару лет после Катарсиса потерялись и последние следы единственной выжившей драконицы по имени Треньянэ. В мире лишь два народа помнят это имя до сих пор: наги и вы, черные моркоты Лесного Моря. Про вас и говорить нечего. Драконица принесла погибель вашему племени. А вот наги почитают ее за то, что когда-то именно она научила их сохранять все потомство. До того у нагов до зрелости доживали считаные единицы змеенышей из каждой сотни отложенных яиц. Теперь же благодаря Песчаной Купели и дарам сгинувшей Треньянэ дети нагов выживают все. Если не погибают по собственной глупости, что у народа со змеиными мозгами не такая уж и редкость… — Аватар хрипло раскатисто засмеялся, а потом продолжил, вращаясь среди застывшего пламени: — Когда случился Драконий Катарсис, равновесие мировых сил ощутимо покачнулось. Но очень странным образом. Суинаска, мать драконов, не потеряла ни грамма силы, нет. Эта обезумевшая сучка вдруг стала похотливой стервой, а ее сила многократно возросла. Она за эти столетия извела множество наших аватаров мужского и женского пола, забирая их силу. Пока Хтолим не рискнул впустить в мир свой первый аватар. Увиарт, один из полубогов Лахлана, один из хранителей Сердца Бездны, смог на какое-то время укротить безумную богиню. Но теперь ему все реже удается запереть ее рвущуюся силу, не дать ей вырваться в мир и смолоть его в прах пустоты, замешанный на иллюзиях и лживых мечтах.