До сих пор в этой роли в действительности не было необходимости, и он надеялся, что так все и останется.

Несмотря на относительную близость озера Видрару к Питешти, к окрестностям озера направились совсем немногие уцелевшие после уничтожившего город кинетического удара. Там было не так много сельскохозяйственных угодий, чтобы привлечь выживших голодающих, и Бучевски предположил, что горы и густой лес были слишком неприветливы, чтобы понравиться городским жителям. С другой стороны, причины могли быть гораздо проще и мрачнее, чем все это. В конце концов, похоже, выживших в Питешти было не так уж много.

Другим фактором, вероятно, было то, что изначально в этот район вело мало дорог, несмотря на его рекреационный потенциал, а проезжая часть дороги DN-7C проходила по восточному берегу озера. Почти не было лесных троп, ведущих к деревням Басараба, которые были похожи на изолированные воспоминания о другой эпохе, спрятанные среди густых лесов и горных хребтов к западу от водохранилища. Хотя они находились в нескольких милях от озера, просто найти их без гида было бы необычайно трудно, и на самом деле зайти в одну из них было все равно что сесть в машину времени. Фактически, они довольно сильно напомнили Бучевски деревню из мюзикла "Бригадун".

Что не так уж плохо, учитывая обстоятельства, - размышлял он, глядя на свечу на грубом столе между ним и Басарабом и думая о полной темноте, окутавшей хижину, не нарушаемой ничем таким декадентски современным, как лампы накаливания. - Там находится озеро Видрару с его гидроэлектростанциями, а у этих людей даже нет электричества! Это означает, что от них не идут никакие излучения, которые шонгейри, вероятно, уловили бы.

Жители деревень радушно приняли его, других американцев и попутчиков-румын и - как и предупреждал Басараб - за последние пару месяцев привлекли к работе по подготовке к наступлению зимы. Одна из причин, по которой приготовленный им на ужин салат был таким вкусным, заключалась в знании, что надолго его не хватит. Не похоже было, что этой зимой из Калифорнии или Флориды поступят свежие продукты. Что, скорее, и было сутью обсуждаемого вопроса, когда он дошел до этого.

Черт. Как бы он ни пытался избежать этого, его мозг настаивал на том, чтобы вернуться к предложению Басараба.

Он вздохнул, потягивая пиво, карие глаза прищурились в свете свечей.

- Нравится нам это или нет, мой Стивен, - сказал теперь Басараб, - это необходимо обдумать. И это должно быть решено сейчас, пока все заинтересованные стороны все еще относительно хорошо обеспечены. В то время как мы можем договариваться добросовестно и дружелюбно, без естественной... узости перспективы, скажем так, которую голодающие люди привносят в такие дискуссии.

- Мирча, я не вижу никаких причин, по которым мне это должно нравиться. В конце концов, мне ни черта не понравилось все то, что произошло с тех пор, как эти ублюдки начали бросать в нас свои гребаные камни!

Басараб приподнял бровь, и Бучевски сам был немного удивлен зазубренной ноткой ненависти, которая огрубила его голос. Иногда эта ненависть застигала его врасплох. Когда воспоминание о Триш и девочках снова всплыло из глубин, оскалив клыки, чтобы напомнить ему о потере, боли и мучениях.

Разве это не чертовски примечательно, когда лучшее, о чем я могу думать, - это то, что люди, которых я любил больше всего на свете, вероятно, умерли, ничего не зная об этом? - подумал он.

- Оно мне тоже не понравилось, - сказал Басараб через мгновение. - В самом деле, разве не в этом суть? Так оно и было... трудно помнить, что мы не осмеливаемся вступить с ними в бой. По той же причине, однако, если голод и отчаяние подтолкнут других к действиям, которые привлекут внимание инопланетян к нашему району, тогда, в конце концов, наша гордость и скрытность будут напрасны.

Бучевски понимающе кивнул. Басараб с самого начала ясно дал понять, что избегать контактов с врагом, залегать на дно - лучший способ защитить гражданских лиц, за которых они несли ответственность, и он был прав. Они могли бы продемонстрировать свою способность наказывать отдельные патрули, причинять потери и боль шонгейри, но сам этот опыт совершенно ясно показал, что они не осмеливались открыто противостоять захватчикам и бросать им вызов. В конечном счете, независимо от того, какой ущерб им удалось нанести первыми, любой, кто мог уничтожить целые города кинетическими ударами, безусловно, мог уничтожить три изолированные деревни в горах Валахии.

Он и Басараб оба знали это, но это не меняло того факта, что естественным побуждением Басараба - как и у самого Бучевски - было стремление перейти в наступление. К поиску и уничтожению врага, а не к тому, чтобы прятаться от него.

Бучевски всегда признавал в себе эту тенденцию, и годы, которые он провел, впитывая философию и доктрину корпуса морской пехоты Соединенных Штатов, только усилили ее. И все же он подозревал, что стремление найти и сокрушить кого-либо или что-либо, угрожающее тем, кто находится под его защитой, в Басарабе может быть даже сильнее, чем в нем самом. Были времена, когда он почти физически ощущал жгучее желание другого человека начать войну с шонгейри, когда эти зеленые глаза были холодными и голодными, полными ненависти к насильникам его страны. Когда тот факт, что Басараб так ясно понимал, почему он не осмелился утолить этот голод, эту потребность нанести ответный удар, только сделал самообладание румына еще более впечатляющим.

И он был прав. Поддаться этому голоду было бы действительно плохой идеей.

Гонцы Басараба установили контакт с несколькими другими небольшими анклавами в центральной и южной Румынии - даже с парой в северной Болгарии, в ста пятидесяти милях к югу - и к настоящему времени эти анклавы стали так же озабочены защитой от других людей, как и от шонгейри. После первоначальных бомбардировок и беспорядочных боев первых нескольких недель захватчики, по-видимому, решили отступить с недружелюбной горной местности и довольствоваться занятием более открытых территорий. С крахом планетной сети связи трудно было быть уверенным в этом - или в том, что это представляло собой что-то иное, кроме чисто локальной ситуации, но это казалось разумным. Как указывал Бучевски "мозговой трест Трумэн и Шерман", переброска войск почти наверняка была бы ограничивающим фактором для любой межзвездной экспедиции, поэтому имело бы смысл не растягивать ее больше, чем необходимо, делая такие вещи, как подъем в горы ради бедных, труднодостижимых горных деревень.

По словам Василе Костантинеску, лидера другого анклава в шести