Как всегда, Гайдай потешается над самым святым (не обязательно религиозным). В частности, пошлейший кинорежиссер Якин одной из своих пассий говорит на прощание следующее:

«Жди меня, и я вернусь».

Этой фразой Гайдай убивает сразу двух совковых зайцев: ловко травестирует навязшую в зубах пропаганду ВОВ и поддевает известного литературного карьериста Константина Симонова. Вместо фронтового пафоса и выспреннего любовного томления журналиста Кости (точнее, Кирюши) — похотливая циничность напыщенного и трусливого филистера Якина. Кажется, эта пародийная цитата — одна из самых жестоких в советском кинематографе. Давайте представим себе, как бы в полном виде выглядело стихотворение «Жди меня» (1941) в интерпретации достославного сукина сына Якина. Например, вот как:

Люблю заканчивать монографии стихами. Спасибо за внимание, auf Wiedersehen, goodbye, au revoir, короче говоря, ciao!»

Часть вторая ПОСЛЕ ПЯТИДЕСЯТИ

Зощенко. Невинный. Крамаров

В предпоследний день января 1973 года, в разгар работы над фильмом «Иван Васильевич меняет профессию», Леонид Гайдай торжественно отметил собственное пятидесятилетие. В дальнейшем пышных юбилейных празднеств в его честь никогда уже не проводилось. Ибо всю оставшуюся жизнь Леонид Иович прожил в убеждении, что 50 лет — последняя дата, которую человек в принципе должен шумно отмечать.

Вероятно, самым оригинальным подарком, который Гайдай получил в тот знаменательный день, стала «шапка Мономаха», преподнесенная ему коллегами. Есть известная фотография, на которой режиссер в этой самой шапке и в шубе «с царского плеча» заснят в окружении Нины Гребешковой, Юрия Никулина, Владимира Этуша.

Год последнего отмечаемого юбилея оказался и годом последнего грандиозного успеха Леонида Гайдая как режиссера. Со второй половины семидесятых годов в его творчестве уже не появлялось столь же успешных картин, как «Кавказская пленница», «Бриллиантовая рука» и «Иван Васильевич меняет профессию». Впрочем, картина «Не может быть!», вышедшая в 1975-м, почти столь же популярна у современного зрителя, как перечисленные ленты. И хотя эту блистательную комедию не так часто крутят по телевидению, как того же «Ивана Васильевича…», ей грех жаловаться на обделенность эфирным вниманием и зрительской любовью.

«Не может быть!» — третий и последний альманах в творчестве Гайдая. И вновь трехчастный, как «Деловые люди» и «Операция «Ы»…». В то же время само появление этого фильма логично вытекает из двух предыдущих — полнометражных — картин Гайдая. После экранизаций Ильфа и Петрова и Михаила Булгакова было более чем логично адаптировать для кино сочинения еще одного выдающегося советского сатирика довоенных лет — Михаила Зощенко.

По состоянию на середину семидесятых годов кинематографическая судьба произведений Зощенко выглядела даже более незадавшейся, чем плодов булгаковского творчества. При жизни писателя вышла лишь одна короткометражка по его сценарию — «Преступление и наказание» (1940). То была киноверсия одноименного зощенковского водевиля, который затем экранизировал и Гайдай в рамках фильма «Не может быть!».

В 1968 году Тбилисское телевидение сняло еще один короткометражный фильм по Зощенко — «Серенада». И только в 1975-м вышло сразу два полнометражных кинофильма, в основу которых были положены произведения Зощенко. Помимо «Не может быть!», это некомедийная картина о Гражданской войне «На ясный огонь» по мотивам зощенковской повести «Возмездие».

Сатира Михаила Зощенко в неменьшей степени, чем романы Ильфа и Петрова, была привязана к своему времени (основной массив сочинений писателя приходится на двадцатые и тридцатые годы). Тем не менее изначально Гайдай планировал перенести действие зощенковских рассказов и пьес в наши дни. Ведь возможно, что именно осовременивание булгаковской пьесы «Иван Васильевич» позволило экранизации снискать больший успех, чем тот, что выпал на долю «12 стульев», с предельной аутентичностью воплощенных Гайдаем на пленке.

Руководствуясь примерно такими соображениями, 30 июня 1973 года Леонид Гайдай и Владлен Бахнов подали в Экспериментальное творческое объединение сценарную заявку, где подчеркивалось:

«В основном мы хотели написать наш сценарий по мотивам таких произведений М. Зощенко, как «Забавное приключение», «Свадебное происшествие», «Кочерга», «Парусиновый портфель» Причем это не будет экранизация, состоящая из отдельных новелл, а произведение с единым сюжетом, объединенным общими персонажами, сквозным действием и единой темой. Действие будет происходить в областном городе в наши дни…

Мы понимаем, как трудно перенести на экран знаменитый зощенковский стиль и его искрометный юмор. Насколько нам известно, произведения М. Зощенко почти не экранизировались. (Во всяком случае, сегодня идет только один, причем очень удачный, короткометражный фильм «Серенада», действие которого, кстати, тоже перенесено в наши дни.) Но несомненно стоит попробовать сделать полнометражную комедию по произведениям этого великолепного писателя. И где же еще экспериментировать, если не в Экспериментальном творческом объединении? Тем более что отобранные нами для экранизации произведения Михаила Зощенко дают возможность создать веселый, смешной и в то же время не лишенный серьезной мысли фильм».

Картину предполагалось назвать «Тайна, покрытая лаком».

Как видим, Гайдай размышлял не только над перенесением действия в наши дни, но и над возможностью снять полнометражную комедию с единым сюжетом, в который были бы вплетены мотивы разных произведений. (Нечто подобное позже, в 1982 году, проделали сценарист Александр Хмелик и режиссер Николай Лырчиков в рамках двухсерийного телефильма «Безумный день инженера Баркасова»: в его основе пьеса «Парусиновый портфель», на фабулу которой нанизаны мотивы из других зощенковских произведений. Картина, однако, получилась довольно посредственной.)

В конце концов Гайдай благоразумно отказался и от осовременивания, и от насильственной привязки друг к ДРУГУ разнородных сюжетов. Уже на ранней стадии работы над фильмом режиссер определился, чего он хочет добиться, и поведал об этом в одном из интервью: «У Зощенко юмор — в лексике, в отборе слов, в самом построении фразы. Литературный юмор. Как это перевести на язык кино — кто его знает! Пока знаю только, что на экране появятся герои Зощенко и его современники, но увидим мы их — из наших дней, сегодняшними глазами. Три новеллы, три самостоятельные маленькие картины. И главный положительный герой — смех. Надеюсь, по крайней мере, что смех будет».