– Да, у нас снег уже лежит, – подтвердил Дикон. – И будет лежать до Весенних Волн.

– Ваша сестра доберется до Надора к Зимнему Излому или встретит Новый год в дороге? – полюбопытствовал подоспевший барон Нарди, которого Дик как раз собирался расспросить о нохском побоище. Что это, вежливость или наоборот?

– Если ничего не случится, – пожал плечами Ричард. – Не люблю мокрый снег, уж лучше дождь.

– Дождь честнее, – кивнул Удо, – но после леса Святой Мартины я предпочитаю солнце.

– А я предпочитаю воевать с живыми, а не с мертвыми, – внезапно бросил Темплтон, – это тоже честнее.

– Тебе жаль узурпатора? – поднял бровь Рокслей.

– Я не одобряю месть тем, кто не может ответить, – буркнул Дуглас. – К тому же в старых могилах может гнездиться зараза.

– Дикон, как твоя рука? – быстро спросил Удо, вклиниваясь между Джеймсом и Темплтоном.

– Почти зажила, – Ричард пошевелил пальцами. – С завтрашнего дня думаю начать тренировки.

– Придд, как мне кажется, тоже здоров, – заметил Рокслей, глядя в глубь аллеи.

Валентин ехал на сером мориске с подрезанным хвостом, сбруя и чепрак тоже были серебристыми. В снежных хлопьях казалось, что конь Повелителя Волн не оседлан. Нарди натянул поводья, вынуждая других последовать его примеру. Спрут пустил серого в легкий галоп, может, рана и давала себя чувствовать, но на посадке Валентина это не отразилось.

– Добрый день, господа, – Придд улыбался одними губами, умело сдерживая пляшущую лошадь, – ужасная погода. Еще немного, и нас заметет.

– Скоро наша прогулка закончится, – обнадежил Рокслей. – Валентин, Его Величество просил напомнить вам и Ричарду, что вы спускаетесь в склеп сразу же за рабочими. Как прямые потомки Алана Окделла и Эктора Придда.

3

Внук разоделся в белое с золотом. По такой-то погоде! Плащ, перья, цепи, шпоры, только гребешка не хватает, и хоть сейчас на забор – кукарекать.

– Мне сказали, ты отказываешься ехать? – Его Величество сдерживалось, как и положено величеству и внуку, но явно из последних сил.

– Не отказываюсь, – поправила Матильда, – а не еду. И тебе не советую. Отмени эту дурь, пока не поздно.

– Я же просил тебя не пить с утра и держать своего... капитана охраны подальше от спальни.

– А я просила тебя думать собственной башкой, а не мармалючьей задницей, – отпарировала Ее Высочество. – Что ты с Лорио-Строителем[40]учудил?

– Талигойю спасли талигойцы, – огрызнулся внук, – а не Вороны.

Много б они наспасали, не приди на помощь Диего Алва. Соберано вышвырнул агаров за Каделу, чем привел в полное восхищение весь Алат. Про «Черного Дьердя», разрубившего пополам поганого Максимилиана, в Алати до сих пор поют.

– А теперь ее, видимо, спасут Волки? – Матильда нежно улыбнулась.

– Ты о чем? – насторожился внучек. Еще бы, он никогда не увлекался землеописанием. В отличие от Эрнани.

– О том, что теперь по твоей милости Лорио указывает на Ноймаринен. Рудольфу это, без сомнения, польстит.

– Закатные твари! – Альдо плюхнулся в кресло. – Почему ты раньше не сказала?!

– А ты спрашивал? – Матильда скрестила руки на груди. – Зато теперь говорю: оставь покойников в покое, не позорься.

– Все уже решено, – губы Альдо побелели, они всегда белели, когда он злился. – В моей столице олларской дохлятине не место. За зиму вонь выветрится, а на Весенний Излом я перенесу туда Эктора и Алана.

– А им бы понравилось по чужим постелям лазить? – не выдержала вдовица. – Ты еще к ним Алису с Пеллотом притащи. Дурить так дурить.

– Пеллот не эорий, а Алиса думала о себе, а не о Талигойе.

То есть не о том, как выкатить из агарисского погреба бочку с тухлыми Раканами и водрузить на трон. Только Раканы уже давным-давно не Талигойя.

– Альдо, – очень спокойно произнесла Матильда, – ты тоже думаешь только о себе. И отвратительно думаешь, потому что весной от нас останется мокрое место.

– Не бойся, – физиономия внука сделалась лукавой, – ничего не бойся!

– Даже так? – хрюкнула Ее Высочество. – Нет, я понимаю, что дурней кошки берегут...

– Не кошки, а кровь. Я – Ракан, Матильда. Последний Ракан, и я в Зимний Излом надену корону. Ту самую, привезенную из Гальтары. Жезл Раканов тоже здесь. Меч у Фомы, но я его добуду.

Шутит? Твою кавалерию, если бы! Его Величество серьезен, как утопленник.

– Матильда, – внук, как в добрые старые времена, соскользнул с кресла и уселся на полу, глядя на бабку снизу вверх. Как же ее умиляли голубые глазенки и светлые волосики, а деточка выросла...

– Матильда, уверяю тебя, и у меня, и у Робера достаточно доказательств! Сила Раканов – не сказка, она существует. Кэртиана на моей стороне. Олларам был отпущен один круг, они его съели и подавились, пришло мое время, то есть наше... Не бойся, я удержу корону. Конечно, полную силу я обрету только в Гальтаре, но Зверь мне пока и не нужен. Ты думаешь, все случайно вышло? Выехали поохотиться, а оказались на троне?

– Что не случайно, Клементу ясно. – Сила, как же! Хотя гайифское золото тоже сила, и еще какая. – Дивин купил десяток генералов, а тебя, как того курчонка, в чужой суп бросили. Думаешь, Хогберд нечаянно заболел? Как же!

– Да не злись ты, – Альдо сжал ее руки. – Хогберд дальше своего корыта не видит, ну и прекрасно! Не нужен он нам. Погоди, скоро мы всех ызаргов разгоним, а Паоне с Агарисом объясним, что в Золотых землях один хозяин. И это не они, а Талигойя.

– Роскошно, – одобрила Матильда, – только я пока что ни одного чуда не видела.

– Ты не понимаешь, – вскинулся внучек. – Сила вмешивается, только если я не могу справиться сам.

– Вот-вот, – закивала Матильда, – прилетит орел ростом с корову и выдернет тебя из задницы.

Какой дурак, какой потрясающий дурак! Зверь Раканов ему понадобился! Да тебе с ызаргами твоими и то не управиться, проглотят и не поморщатся.

– Ты смеешься, – Альдо поднялся и поправил камзол, он ничего не соображал и не желал соображать, – а мне о моем первородстве сказали те, кто действительно знает. И не что-нибудь, а моя кровь излечила Робера. Моя кровь и тот самый старый гроб, который ты хотела выкинуть и за которым к тебе вор залез. А Роберу помогли Осенние Всадники и привели туда, где начиналось восстание. Этого тебе мало? Что скажешь?