— Лаврентий Павлович, я прошу самую малость, — не сдавался Фитин.

— Малость, говоришь?

— Да, товарищ нарком.

— Ох, и упрямый ты мужик, Павел. Ладно, разрешаю, — уступил Берия и предупредил: — Но без шума, а то не успеешь похоронить, как сам в ту очередь станешь.

— Понял, Лаврентий Павлович! — оживился Фитин и покинул кабинет.

На следующий день, ранним мартовским утром 42-го года, на военном кладбище у одинокой могилы собралась группа людей. Снег крупными хлопьями ложился на пальто и шинели, темными пятнами расплывался на свежеструганых досках гроба, тонкими струйками сочился по комьям земли. Несколько минут у могилы царила тишина, потом моложавый старший майор госбезопасности кивнул головой начальнику похоронной команды. Тот махнул рукой. По спинам кладбищенских рабочих заскользили веревки, и гроб опустился на дно могилы. Майор расстегнул кобуру, достал пистолет, и три коротких выстрела проводили в последний путь разведчика Ивана Плакидина.

Толкавшийся поблизости кладбищенский сторож не утерпел, протиснулся к могиле и спросил:

— Товарищ майор, генерала, что ли, хороните?

— Он был больше, чем генерал, — печально обронил Фитин и, тяжело ступая, пошел на выход.

За его спиной комья мерзлой земли дробно застучали по доскам, и вскоре только черный холмик земли напоминал о быстротечности человеческой жизни.

В тот день ушел из жизни еще один разведчик, а его место в незримом строю заняли другие: Николай Кузнецов, Александр Демьянов, Петр Прядко, Виктор Бутырин, Александр Козлов, Иван Данилов. Они, те, кто чудом выжил, и те, кто погиб, думали не о себе, не о славе, не о наградах. Оставшись один на один с жестоким и коварным врагом, разведчики самоотверженно выполняли свой долг — добывали информацию, которая помогла сохранить жизни тысяч бойцов и командиров Красной армии.

Н. Лузан. Йошкар-Ола — Сухум. Ноябрь 2011 — июнь 2012 г.