Очень редкий и скрытный жук, ведёт преимущественно сумеречный образ жизни (за исключением брачных турниров, о которых ниже, когда жуки могут быть активны и днём). Заметить гигантского усача можно или в полёте, когда он с гудением петляет между деревьев, или во время вышеупомянутых турниров. Обнаружение этих жуков при иных обстоятельствах возможно лишь в редком случае и при большом везении. Обитают гигантские усачи в ненарушенных еловых лесах севера Талига, Марагоны и, в меньшей степени, Дриксен, не проникая, однако, в самые северные их части. Жуки любят горные склоны, на которых можно чаще найти большие сухостойные деревья. В лесах вблизи человеческих поселений, прочищенных рубщиками от старых сухих стволов, марагонский дровосек практически не встречается.

Личинки живут в сухостойных елях, питаясь их древесиной и пробуравливая ходы. В живых, даже ослабленных, но ещё способных выделять смолу деревьях они не селятся. Не устраивает их и подгнившая древесина, так что в стволы, лежащие на земле, марагонские дровосеки яйца не откладывают. Однако в первые годы после падения ствол остаётся пригодным для их обитания, так что если в упавшем дереве уже жили личинки, то, скорее всего, они сумеют завершить своё развитие. Очевидно, что, если личинки сильно подточат сухостойную ель, это может ускорить её падение. Существует некий механизм защиты от такого развития событий: в кладке гигантских усачей не так много яиц, и при их откладывании они стараются избегать стволов, в которых уже обитают другие личинки. Здесь мнения съентификов расходятся: одни утверждают, что поедающие древесину личинки жука выделяют пахучий секрет, информирующий взрослое насекомое об их присутствии, другие же полагают, что севший на ствол усач способен различать звуки, издаваемые грызущими дерево челюстями. Действительно, доносящийся при этом из глубин сухой ели слабый скрип порой доступен даже для человеческого уха. Жучиха откладывает яйца на поверхность дерева, и они имеют цвет сухой еловой древесины, что помогает скрывать кладку от птиц, которые охотно склюют крупное, с пшеничное зерно размером, яйцо. Вылупившаяся из яйца личинка съедает его оболочку, после чего немедленно вгрызается в древесину и уходит в её толщу. Поедание оболочки очень важно, так как на ней находятся цисты особых простейших, отрыгнутые самкой из своего желудка (для чего она берёт каждое яйцо своими челюстями и выделяет на него капельку секрета). В кишечном тракте личинки простейшие-симбионты выходят из цист и помогают ей усваивать перемолотую челюстями древесную труху, разлагая древесную клетчатку и получая за то свою долю питания. Позже они сохранятся в куколке и перейдут в кишечник взрослого жука. Выросшая личинка напоминает толстого мягкого желтовато-белого червя длиной до пятнадцати сантиметров, с маленькими лапками, тёмно-медовыми сильно хитинизированными переднегрудью и головой и мощными жвалами. Перед окукливанием личинка выгрызает в дереве горизонтальную продолговатую камеру, перпендикулярную краю ствола и отделённую от его поверхности полусантиметровым слоем древесины. После чего она располагается головой к получившемуся тупику и окукливается. Происходит это осенью, а весной из куколки выходит жук. Выведшемуся жуку остаётся прогрызть небольшую толщу дерева прямо перед собой, и тогда он обретает свободу.

Личинка развивается в стволе несколько лет, так что в среднем одна сухостойная ель служит домом для одной, редко двух кладок дровосека. Такая довольно узкая ниша обитания личинок и высокая требовательность к незаселённости стволов при откладывании яиц во многом определяют крайне невысокую численность этих жуков, а освоение лесов людьми, в том числе прицельная рубка сухостоин на дрова (дабы не изводить на это живые деревья) грозят ещё больше подорвать их численность.

Взрослые жуки выходят из куколок весной и живут от двух месяцев до двух лет. Это связано в первую очередь с тем, удастся ли им размножиться в своё первое лето. Спаривание жуков происходит только на том дереве, которое самка сочтёт подходящим для откладки яиц. Обнаружив такое, она садится на ствол и начинает выделять специальные пахучие вещества, привлекающие самцов. Самцы способны чуять такой запах издали, даже сильно разбавленным, и летят на него. Если на душистый зов самки является несколько претендентов на её благосклонность, между жуками происходит настоящий турнир, в котором каждый старается сбросить соперника вниз со ствола дерева. Во время схватки жуки наскакивают друг на друга и пытаются сбить противника с опоры своей массой. Любопытно, что свои мощные челюсти, способные причинить сопернику нешуточные травмы, усачи при этом не используют. Говорят, стук сталкивающихся жучиных тел легко различим с расстояния в несколько десятков шагов, и он будет отчётливо слышен всякому человеку с нормальным слухом, остановившемуся у основания ели, на которой разыгрывается турнир. Жучиха же достаётся победителю. Копуляция продолжается до получаса, после чего самка приступает к откладке яиц.

Некоторые самки, отчаявшись самостоятельно найти будущий дом своему потомству, пытаются захватить дерево у более удачливой соперницы: учуяв запах, коим та приманивала кавалеров, они тоже летят на него. Если первооткрывательница драгоценной сухостоины обнаруживает пиратку, она покидает сражающихся в её честь кавалеров и стремится выставить незваную гостью вон. И тут уже, в отличие от во многом ритуализированных схваток самцов, челюсти вполне идут в ход, так что исход таких стычек может оказаться плачевным для обеих сторон. Возможно, потому подобные «пиратские рейды» не особенно распространены в поведении жуков, и только немногие из самок отваживаются на них.

После спаривания и откладки яиц жуки становятся неактивны и через несколько дней погибают. Оставшиеся же без пары самцы и самки продолжают питаться нектаром (который они поедают вместе с цветами) и забродившим соком, выступающим на стволах некоторых лиственных деревьев. Самки ещё в небольшом количестве поедают гнилую древесину, подкармливая симбионтов, которых потом, если им повезёт, перенесут на яйца. Самцы такого не делают, и из их кишечника ненужные им симбионты вскоре исчезают. Осенью жуки уходят на зимовку, укрывшись в гнилой древесине, которую они находят на дне дупел или же в трухлявых стволах, в которых усач выгрызает зимовальную камеру. Возможно, то малое тепло, что выделяет гниющее дерево, помогает им пережить зиму. Весной они пробуждаются и, вместе со вновь вылупившимися жуками, повторно пытаются найти себе пару. Этим летом, они, очевидно, погибают в любом случае, хотя вопрос о том, способен ли марагонский дровосек вторично зазимовать, не считается окончательно разрешенным. Поскольку жуки не повреждают деловую древесину живых деревьев и человеческие постройки, хозяйственное их значение оказывается равным нулю. Поэтому местные жители, хотя и видали изредка таких жуков, не придавали им особого значения и даже не удостоили собственного имени. Первый экземпляр марагонского дровосека в руки сьентификов был передан лишь в начале текущего Круга Ветров.

1-й день Осенних Волн

В Олларию, столицу королевства Талиг, в сопровождении опекуна графа Ларака приезжает юный герцог Окделл, сын погибшего мятежника Эгмонта. Окделл должен пройти обучение в школе оруженосцев Лаик, обязательное для юношей, принадлежащих к знатнейшим семействам Талига. Негласный лидер оппозиции кансилльер Талига Август Штанцлер тайно встречается с Окделлом и дает ему совет во время обучения держаться особняком от однокорытников и избегать конфликтов. Принц Альдо Ракан, последний потомок свергнутой почти Круг назад династии, живущий под покровительством Эсперадора в Святом граде Агарисе, заключает сделку со старейшинами таинственного народа гоганов. Гоганы обещают принцу талигойский престол в обмен на некое «право первородства» и ныне покинутую древнюю столицу Золотой анаксии Гальтару. В скрепляющем сделку ритуале принимает участие девушка Мэллит, которая отныне становится магическим Щитом Альдо Ракана. Мэллит с первого взгляда влюбляется в Альдо, а в нее влюбляется Робер Эпинэ, друг и сподвижник Альдо, будущий Повелитель Молний. Во время ритуала Робер видит в аре, священном гоганском артефакте, события, предшествовавшие захвату престола Франциском Олларом.