Встреча состоялась в назначенное время в назначенном месте. И встреча озадачила.

Нынешний Куратор не был похож на Куратора. Это Резидент понял сразу. По его внешнему облику, по манере держаться, разговаривать и особенно по теме разговора. Тема разговора выходила за пределы компетенции просто Куратора. Тема этого разговора касалась не деталей операции, не требуемого для ее осуществления вещевого и материального снабжения, а ее сути. А сутью была бомба.

— Ты уверен, что они располагают изделием? — Вопрос чей угодно, но не Куратора, которому надлежит только узнавать, передавать ответ по инстанции и возвращать высокое мнение в низы…

— Уверен.

— Почему?

— Я прослушивал встречу.

— Но ведь ты ее не видел, ты только слушал.

— Этого вполне достаточно. Он говорил с абсолютной уверенностью в своих возможностях. И с абсолютной готовностью использовать эти возможности. Это не были просто слова. Это были вполне конкретные предложения.

— А если он блефовал? Если обманывал ради достижения каких-то своих целей?

— Зачем? В их среде обманывать не принято. Своих не принято. В их среде обман своих карается смертью. Если он блефовал, то блефовал жизнью. И ничего не выигрывал взамен. Кроме того, я имел дело с его людьми во время оперативной разработки подходов к объекту. И убедился, что они не бросают слов на ветер. Они говорят только о том товаре, который у них имеется в наличии. Это не блеф.

— Значит, бомба уже есть?

— Есть.

— И он способен ее взорвать?

— Уверен. Он способен ее взорвать, потому что обещал это сделать. Публично обещал. Ему нет хода назад. Ему не простят его заявлений, не подтвержденных действием.

Куратор, который не был Куратором, задумался. Уверенность Резидента в своих словах была очень серьезным аргументом в пользу опасности. Резиденты редко ошибались в выводах. Потому что проводили расследование лично, не передоверяя его многочисленному низовому аппарату. И могли лучше, чем кто-либо, судить о сути проблемы. И еще потому, что отвечали за результат не погонами, а головой.

Но даже если предположить, что Резидент заблуждается, то в данном конкретном случае лучше перестраховаться. Ведь разговор идет не о партии наркотиков, не о коррумпированном регионального уровня чиновнике и даже не об угрозе покушения на высокопоставленного члена правительства — о бомбе. Об атомной бомбе. Она касается всех.

— Как можно установить местонахождение изделия?

Это тоже был вопрос не Куратора. Куратору довольно было переадресовать его своему начальству. Это был вопрос начальства. Или начальства того начальства.

— Не знаю. Я не смог проследить путь транспортировки изделия.

— Как, по-твоему, можно установить местонахождение изделия в принципе?

— Быстрее всего?

— Как можно быстрее.

Резидент секунду посомневался, но все-таки сказал:

— Если как можно быстрее — то обратиться за помощью к Президенту, перекрыть все дороги, проверить все машины и все железнодорожные составы силами милиции, военных и пограничников.

«Куратор» внимательно посмотрел в глаза Резиденту. Который догадался, что он не Куратор. И сказал об этом вслух. Потому что сказал о Президенте.

Играть втемную дальше было глупо. И изображать Куратора — тоже глупо. Есть ситуации, когда приходится снимать маски.

— Президент отказывает во встрече.

— Надо довести до него суть проблемы.

— Он знает суть проблемы.

— И?..

— И отказывает во встрече.

— Но это значит…

— Это ничего не значит. Кроме того, что я сказал. Кроме того, что Президент по неизвестным нам причинам отказывает во встрече.

— Тогда я затрудняюсь…

— Почему ты исключил из способов доставки воздушные носители?

— Бомбу можно сбросить либо с борта военного штурмовика — которые охраняются и которые по причине отсутствия горючки практически не летают. Либо с вертолета — что не может гарантировать точности попадания. Кроме того, самолет или вертолет возможно сбить на подлете силами ПВО. Сразу после легализации намерений. Нет, авиационные средства доставки не могут использоваться для шантажа. Только для внезапной атаки. Для шантажа может быть пригоден только заранее доставленный на место и укрытый от посторонних глаз заряд. Для этого более всего подходят большегрузные автомобили и железнодорожные контейнеры. Скорее всего автомобили. Так как они маневренной и их можно оставить в любом удобном месте.

— Согласен. В данном вопросе наши выводы сходятся.

— Тогда еще один сравнительный вопрос — где предположительно он собирается провести взрыв?

— В любом крупном городе в средней полосе России. Они не рискнут везти заряд через всю страну. И не станут выбирать маленький населенный пункт, взрывом которого никого не напугаешь. Они будут выбирать крупный город.

— Миллионник?

— Миллионник. Ну или хотя бы пятисоттысячник.

— Значит, один из ближайших к месту сходки городов-миллионников.

— Почти наверняка — да.

Объект поиска и направление поиска были определены. Оставалось детализироваться по частностям.

— «ЗИЛы» и «газончики» исключаем?

— Да. Только большегрузы. Только тентованные «КамАЗы», «МАЗы». И обязательно контейнеровозы и холодильники. Они для этих целей удобнее всего.

— Добро. Рассматриваем только большегрузы свыше десяти тонн.

— Теперь место назначения…

Разведчики развернули обычную большемасштабную политическую карту страны. И, воткнув в место сходки иглу циркуля и раздвинув его на тысячу километров, очертили круг. Расстояние в тысячу километров они выбрали произвольно, исходя из того, что чем больше расстояние, тем выше шансы нарваться во время дороги на какое-нибудь опасное приключение.

В двухтысячный круг попали несколько городов с населением, превышающим триста тысяч жителей.

Внутри круга были выделены наиболее добротные дороги. Везти атомную бомбу по проселкам, рискуя застрять с нею где-нибудь в грязевой луже, никто не станет. Для такого груза требуется гладкая и широкая дорога.

Итого — несколько городов и несколько десятков соединяющих их магистралей. Это были уже те масштабы, которые Контора могла освоить самостоятельно. Без помощи Президента. По крайней мере могла попробовать освоить.

К посту ГАИ подошел человек. Очень добротно и богато одетый человек.

— Здорово, служивый, — сказал он.

— Чего надо?

— Поговорить, Узнать, как ваша жизнь придорожная.

— Нормальная жизнь. Говори, чего надо?!