11 сентября 1916 г. По сообщению Георга Греческого, Константин телеграфировал ему, что он с нами, но поступки противоречат его словам. Он похож на ребенка, который должен принять горькое лекарство: он откладывает прием, насколько это возможно; он все время надеется на великую победу, одержанную Германией или даже Болгарией, хотя в последнем случае он ничего не приобретет, как бы ни надеялся.

12 сентября 1916 г. Ллойд Джордж после поездки в Верден в четверг в пятницу вечером вернулся в Париж. Он должен был поехать в Фонтенбло, но прибыл лорд Рединг[320]. Субботу и воскресенье они провели в Париже и в понедельник вместе поехали в ставку. Речь Ллойд Джорджа в Вердене очень растрогала французов.

13 сентября 1916 г. Из Мадрида поступили следующие сведения. Лорд Нортклифф три дня провел на севере Испании и то, что он там услышал, принял за типично испанскую точку зрения, что неверно. Письмо германского кайзера королю Испании, доставленное на подводной лодке, оказалось весьма неприятным, и король на него не ответил. К обеду придет Уррутия, так что, возможно, я узнаю кое-что интересное. Речь Мауры[321], который добивается министерского портфеля, означает: если Франция передаст Танжер в испанскую зону и проявит покладистость в других отношениях, отношение Испании к Антенте совершенно поменяется. Изгнание множества немцев из Испании и конец укрывательства и снабжения немецких подводных лодок в испанских водах — небольшая плата за Танжер, но сомневаюсь, что французы пойдут на такую уступку.

Позже. Мой испанский гость не считает, что Испания присоединится к Антанте, но ее армия начинает понимать, что Германия не одержит сколько-нибудь значимых побед. Король по-прежнему, как и в сентябре 1914 г., надеется сыграть роль посредника. Он хочет, чтобы мирный конгресс прошел в Мадриде. Извольский, который очень общителен, рассказал моему гостю, что наступление в Салониках отложено из-за неподготовленности, но должно было начаться вчера и что Гуро сменит Саррая, если последний не «выступит»; Саррая сменили бы уже сейчас, если бы не его приятели с улицы Валуа. По моим сведениям, из Саррая невозможно вытянуть ничего относительно того, что он сделал, делает или намерен делать.

В одной из вчерашних немецких телеграмм говорится: «Au nord de la Somme la bataille s’est ravivée: entre Combles et la Somme nos troupes se trouvent engagées dans une lutte pénible»[322]. Немцы впервые делают подобное признание.

Военный атташе сегодня встречался с миссис Таунсенд. Ее муж подружился с Энвером. Он хочет вернуться домой и дал честное слово, что больше не примет участия в войне. Власти на родине отказали ему в этом. Теперь он просит, чтобы его интернировали в Испанию. С ним очень хорошо обращаются и позволяют ходить всюду, где он хочет.

14 сентября 1916 г. Славное дельце — сдача Кавалы по приказу! Тем не менее в Англии еще остались защитники Константина — призывают вспомнить трудность его положения и т. д. На самом же деле он все еще надеется, что Германия может победить и тогда он получит свою награду, то есть кусок Сербии и кусок Албании, но Болгария вернет то, что Греция захватила в 1913 году, что бы ни обещал немецкий зять.

Мне стали известны любопытные, пусть и устаревшие, сведения. Перед самым бегством в Бордо, когда Жоффр предложил отступить за Париж, а Френч готов был остаться, если французы должным образом поддержат его, чего не случилось, Бриан сказал: если предложения Френча не примут, он не поедет в Бордо. Предложение приняли, началось сражение на Марне, и была одержана победа.

16 сентября 1916 г. Кавала, то есть сдача греческого армейского корпуса или дивизии по приказу Константина и интернирование войска в Германию, — неплохой пример его верности Антанте и самой Греции!

На Сомме наши дела продвигаются блестяще. Новые башенные моторизованные паровые катки[323] — неприятный сюрприз для немцев: теперь они возмущаются, что мы массово убиваем их благодаря превосходству нашей артиллерии и военно-воздушных сил. Они называют сражение мясорубкой. Конечно, так оно и есть, и это единственный способ обращения с такими варварами.

Надеюсь, мы будем очень тверды с нашими американскими кузенами. Они не собираются драться. Они предпочитают зарабатывать огромные деньги и вести с нами оживленную торговлю. Если мы выкажем нерешительность относительно нового американского закона об ответных мерах, мы поощрим президента на какой-либо предвыборный блеф. Надеясь на наши уступки, он может пойти на опрометчивые шаги, которые ему будет трудно отыграть назад, а мы не можем уступить в вопросе о блокаде.

17 сентября 1916 г. Румыны очень раздражены, потому что Саррай не пошел в решительное наступление. Свои поражения при Добрудже они приписывают именно его бездействию.

День ото дня анархия в Греции все хуже. Греки, которые не хотят драться, боготворят короля. В Греции таких много, включая самого Константина. Кавала напоминает оперу-буфф.

Сегодня ездил в Версаль, обедал в Трианоне, три часа гулял в закрытой части парка и видел игру фонтанов. За такое зрелище с посетителей (кроме солдат) взимают плату в 50 сантимов в пользу Красного Креста. Не все фонтаны включаются одновременно. Зрелище начинается в глубине парка, поднимается по террасам на уровень дворца, а затем спускается к большому амфитеатру под отелем на улице Резервуаров. Там собралось более 30 тысяч зрителей. Судя по сегодняшнему Версалю, такой вещи, как война, не существует! Единственным напоминанием о войне служило лишь большое количество солдат.

Все боятся, что Россия заключит сепаратный мир с Германией. Эпизод с «клочком бумаги» потряс святость договоров, и каждая из сторон, заключившая договор в сентябре 1914 года (держаться вместе и не заключать сепаратный мир), подозревает одного или нескольких союзников в том, что он нарушит свое слово. Не верю, что русские армии и народ позволят императору помириться с Германией, пусть даже императрица и Распутин уговорят его так поступить.

Здешние националисты на многое не рассчитывают. Они нас не любят. Они твердят, что Франция гибнет, в то время как мы наживаемся на войне, которую мы поэтому хотим затянуть, и чем дольше она продолжается, тем более мы хотим прибрать к рукам, а после войны удержать в своих руках всю мировую торговлю. Они жалуются, что мы назначаем огромную плату за перевозку нашего угля, который мы продаем по заоблачным ценам, а также за перевозку чугуна и стали. Они как будто не замечают, что наши флоты не дали немецким флотам заблокировать французские порты, а наше владычество на море позволяет Франции получать необходимые товары, позволяет ей продолжать войну. А наш экспедиционный корпус, который помог французам победить в сражении на Марне, стал большой армией, без которой Франция, скорее всего, была бы разорена немцами. Националисты жалуются на жесткие сроки, установленные нами для выплаты займов, и на то, что мы настаиваем на золотом депозите в качестве частичного обеспечения. Мы передали нашим союзникам 400 миллионов фунтов на весьма умеренных условиях, учитывая обстановку. Где была бы Франция, если бы не наш кредит? Правда, то, что говорят националисты и верят ли они в то, что говорят, не имеет особого значения.