Завод занимал четыре здания, которые располагались на заросшем бурьяном земельном участке и соединялись дорогами, вымощенными отходами стекла. Его осмотр занял менее часа. Производство, по мнению Родика, было достаточно простым. В одном цехе готовили шихту из песка и необходимых для придания стеклу цвета химических элементов. Далее шихта расплавлялась в печах, и расплав выливался на чугунные платформы, где застывал в виде бесформенных лепешек. Лепешки отпускали, затем нагревали до пластического состояния, после чего на прессах вырубали необходимой формы заготовки. Заготовки галтовали, иногда красили, а потом собирали вручную бусы и другие украшения. Все операции осуществляли преимущественно женщины, хотя работа, особенно в заготовительном и горячем цехах, была очень тяжелой и вредной, а механизация отсутствовала.

— Почему у вас так мало мужчин? — спросил Родик директора. — Ведь работа тяжелая. По много тонн за смену ваши работницы перетаскивают.

— Ха-ха. Очень просто. В нашем населенном пункте мужчины есть только двух типов — пьющие и много пьющие. Первые находят работу в Москве, а вторые непригодны ни для чего.

— Вы бы хоть как-то механизировали подготовку шихты и погрузку полуфабриката. Я такой адский труд последний раз видел в Африке. Да и там мечтают уже об автоматизации, хотя рабочая сила ничего не стоит, мужчин много, а пьют они в лучшем случае воду.

— Конечно, вы правы. Однако мы сейчас боремся за подтверждение статуса народного промысла. При этом любая механизация — аргумент в пользу лишения нас этого статуса. А это деньги. В том числе и на реконструкцию. Тут приезжала комиссия из Министерства культуры. Знаете, что на них произвело самое сильное позитивное впечатление? Не поверите… Мы возродили одну из старых технологий, в которой для отпуска стекла мальчик должен был с тиглем четыре раза пробежать по коридору горячего цеха. Смешно? А им понравилось. Они это отдельно в акте отметили. Мол, сохраняем древние технологии.

— Интересно. А почему мальчик?

— Не знаю, так было написано. Вероятно, при гадком царизме было запрещено заставлять взрослых бегать. Шутка, конечно…

— В каждой шутке есть доля истины. Может быть, вы и правы. А где мальчика взяли? Детский труд использовать запрещено.

— Ха-ха. Девушка это была, никто ничего не понял.

— Цеха требуют капитального ремонта. Как СЭС и пожарные вас еще не закрыли? — вмешался Юра. — Просто кошмар какой-то. Вы же людей губите, вернее, женщин.

— Они молоко получают.

— Утешили. Они же уродов рожать будут, — продолжил Юра.

— Они и так уродов рожают от мужей-алкоголиков, — парировал директор. — Это я так, к слову. Конечно, вы правы. Производство надо модернизировать.

— Не проще ли закрыть и сделать другое производство, — вмешался Родик.

— А как быть с народными традициями? Это ведь достояние страны, история. В нашем крае каждый второй начинал здесь свою трудовую жизнь.

— Если следовать вашей логике, то нужно вернуть в обиход каменные орудия труда. Ведь все мы из каменного века вышли. Сделайте музей с действующими макетами производства. Найдите другие способы сохранения традиций, а на этих площадях можно развить современную деятельность с учетом специфики местной рабочей силы. Кстати… Какие на вашем заводе электрические мощности?

— Точно не скажу, но трансформаторная подстанция у нас большая. Вон тот дом около забора, видите?

— Понятно… Юрий Исаакович, вы еще что-нибудь хотите посмотреть?

— Нет. У меня сложилось полное представление.

— Давайте вернемся в ваш кабинет и обсудим некоторые вопросы. Я думаю, что для этого приглашать кого-либо из сотрудников нет смысла.

— С удовольствием послушаю мнение столичных бизнесменов. Мы тут сидим низко, видим мало. Вы вот по заграницам…

— Не прибедняйтесь, — перебил его Родик. — При социализме, вероятно, покатались на поездах «Дружбы» и в составе партийных делегаций.

— Только по социалистическим странам. Я работал в промышленном отделе, предприятия нашего города сплошь закрытые, так что в капиталистические страны не пускали.

— В социалистических странах тоже было на что посмотреть, чему поучиться. Уверен, вы не хуже нас ориентируетесь в современных условиях, просто не все нам говорите. Знаю я ваши горкомовские привычки. Да и откровенно могу сказать: не для вашего уровня этот цех. Назвать его заводом язык не поворачивается…

Директор дипломатично промолчал, якобы отвлекшись на открывание двери кабинета.

Родик не стал дальше развивать свою мысль и для заполнения паузы обратился к Юре:

— Юрий Исаакович, выскажите, пожалуйста, свое мнение о продукции завода?

— Стекло — вещь интересная, — начал Юра. — Мы знаем венецианское мурановское стекло. Из него делается масса очень популярных изделий. Стоимости на мировом рынке, в отличие от цен, которые я здесь вижу, очень высокие. На первый взгляд кажется, что это преимущество. Но, как говорят в Одессе, таки нет. Качество стекла, а особенно дизайн никуда не годятся. Продать это в Европу или Америку, полагаю, невозможно. У нас, думаю, это тоже спросом не пользуется. Поэтому первый вопрос: куда вы все это сбываете?

— До недавнего времени по госразнарядке всю продукцию покупал «Галантерейторг». Что происходило с продукцией дальше — не знаю. Сегодня… Сознаюсь: работаем во многом на склад. Система «Галантерейторга» лопнула, у них нет денег. Я создаю сбытовой отдел, но пока он еще в стадии формирования. На государство надеюсь…

— Я нечто подобное и предполагал. Надо срочно менять дизайн и качество. Мы можем вам в этом помочь. Для этого…

— Ну вот… Я так и знал! Хотите окончательно разорить завод на маркетинге, — непонятно почему возбудившись, перебил директор, вскочив из-за стола и описав круг по кабинету. — Были у меня уже такие…

— Успокойтесь, — вмешался Родик. — Слово-то какое… Куда вас дальше разорять? Скоро зарплату платить будет нечем. Вы к какому министерству относитесь?

— К Минхимпрому.

— Хорошо знаком с вашим министерством. Более серьезные предприятия плачут, оборонные заказы срывают. Средств нет, и, думаю, не появится. Не надо быть пророком, чтобы предсказать будущее вашего завода. Поверьте, Юрий Исаакович хотел лишь дать вам рекомендации. Деньги ваши нам не нужны, у нас своих хватает. Мы, наоборот, изучаем, куда можно вложить. Кстати… Если мой бесплатный совет интересует, то рискну посоветовать вам лично. Будете слушать?

— Ну-у…

— Забыть вам надо прежнюю службу, выбросить из головы возможные госсубсидии, в том числе и как народного промысла. Переориентируйтесь на коммерцию…

— С чем? У меня денег нет. Я наворовать не успел.

— А завод?

— Завод не мой.

— Так надо сделать его своим. При входе написано, что у вас акционерное общество. Значит, выпущены акции…