для Ливии» (II, 13). Новый Карфаген был «для карфагенян в Иберии как бы столицею и царской резиденцией» (Polyb. III, 15), обладал прекрасной гаванью, а в его окрестностях находились богатейшие серебряные рудники. В самом городе было множество ремесленных мастерских, где изготавливали оружие и доспехи, а также все необходимое для содержания армии и флота. В целом же Гасдрубал увеличил территорию карфагенских владений в Испании до реки Таг[74] на западе и реки Ибер на севере. По свидетельству Диодора Сицилийского, карфагенская армия в Испании насчитывала 60 000 пехотинцев, 8000 конницы и 200 боевых слонов (Diod. XXV, 12).* * *

Столь резкое усиление карфагенского могущества на Иберийском полуострове не могло не вызвать тревоги в Риме. Верные своему принципу по поводу и без повода вмешиваться в дела соседних государств, квириты решили обратить внимание на Испанию. Но ситуация складывалась так, что в данный момент они не имели возможности послать на запад легионы и поэтому были вынуждены ограничиться простым посольством. И произошло это не от хорошей жизни: «Римляне находили, что прежнею нерадивостью и беспечностью они дали образоваться значительному могуществу карфагенян, и потому делали попытки поправить прошлое. Тотчас они не отваживались ни предъявлять свои требования карфагенянам, ни воевать с ними, ибо угнетал их страх перед кельтами, нападения которых они ждали со дня на день» (Polyb. II, 13). Полибий конкретно указывает на допущенные «отцами отечества» ошибки во внешней политике, которые и привели к такому печальному положению дел. Сенат не был сборищем мудрецов, как об этом вещают некоторые писатели античности, там заседали обычные люди, которые не всегда верно оценивали ситуацию и часто принимали неправильные решения. Время, когда можно было с помощью силы помешать карфагенянам укрепить свое положение в Испании, было упущено, и сенаторам пришлось прибегнуть к дипломатии, чтобы остановить победоносное шествие армии Гасдрубала на север. В Италии вот-вот должна была разразиться большая война с галлами, и в Риме каждый легионер был на счету.

Со времен битвы при Аллии и взятия кельтами Рима в 390 году до н. э. квириты испытывали страх перед галлами. Тревожные вести, приходившие из Северной Италии, не на шутку перепугали сенаторов, вынужденных все силы бросить на подготовку к отражению возможного нашествия кельтов: «Тем временем римляне, частью вследствие получаемых ими известий, частью по собственным догадкам относительно грядущих событий, пребывали в непрерывном страхе и в тревоге: они то набирали легионы и делали запасы хлеба и иного продовольствия, то выходили с войсками до границ, как будто неприятель уже вторгся в их страну, хотя кельты не покидали даже родины. Смуты эти очень много помогли и карфагенянам в беспрепятственном водворении своего владычества в Иберии. Ибо римляне, как мы и выше говорили, почитали для себя необходимым избавиться прежде всего от ближайшей опасности, а потому вынуждены были оставить дела Иберии в стороне, дабы привести к благополучному концу борьбу с кельтами. Вот почему они закрепили мир с карфагенянами заключенным с Гасдрубалом договором, о котором мы только что говорили, а пока обратили все свои помыслы к войне с кельтами: необходимо, думали они, покончить с этими врагами» (Polyb. II, 22). Как следует из текста Полибия, римляне реально опасались войны на два фронта.

В 226 году до н. э. между римлянами и Гасдрубалом был заключен договор, разграничивающий сферы влияния: «римляне отправили к Гасдрубалу посольство для заключения договора, в котором, умалчивая об остальной Иберии, устанавливали реку по имени Ибер пределом, за который не должны переступать карфагеняне с военными целями» (Polyb. II, 13). В дальнейшем Полибий вновь вспомнит об этом документе: «по смыслу его карфагеняне не вправе переходить реку Ибер для военных целей» (Polyb. II, 27). Тит Ливий излагает смысл договора иначе: «Римский народ возобновил союз под условием, чтобы река Ибер служила границей между областями, подвластными тому и другому народу, сагунтийцы же, обитавшие посредине, сохраняли полную независимость» (Liv. XXI, 2). Здесь речь идет о городе Сагунте (Заканф), который находился к югу от разграничительной линии. На первый взгляд, разница между сообщениями Полибия и Ливия несущественная, но именно взятие Сагунта Ганнибалом послужит официальным поводом к началу Второй Пунической войны: «Этот город Ганнибал разрушил, вопреки договору с римлянами, и тем разжег пламя второй войны против карфагенян» (Strab. III, IV, 6). Недаром римские дипломаты впоследствии утверждали, что «в том договоре, который мы заключили с Гасдрубалом, есть оговорка о сагунтийцах» (Liv. XXI, 18). Можно утверждать только одно: в договоре, заключенном Римом и Карфагеном после окончания Первой Пунической войны, о Сагунте не было ни слова: «в нем ограждены права союзников того или другого народа, но права сагунтийцев не оговорены ни словом, что и понятно: они тогда еще не были вашими союзниками» (Liv. XXI, 18). Согласно тексту Полибия, во время переговоров с римлянами в 218 году до н. э. «карфагеняне настаивали и опирались на последний договор, состоявшийся в Сицилийскую войну, а в нем, по словам их, не сказано ни слова об Иберии, зато в определенных выражениях обеспечивается неприкосновенность союзников обеих сторон. При этом карфагеняне доказывали, что заканфяне в то время не были союзниками римлян, в подтверждение чего многократно перечитывали договор» (Polyb. III, 21). Возможно, что именно активные действия Гамилькара Барки в Испании подтолкнули сагунтийцев искать себе сильных союзников. Например, в Риме.

Возникает закономерный вопрос: был пункт о Сагунте в договоре с Гасдрубалом или нет, кто прав – Полибий или Тит Ливий? На мой взгляд, версия греческого историка более правдоподобна, поскольку ему не было никакого смысла лукавить. Недаром он обращает внимание читателей на то, что об остальной Иберии, и Сагунте в частности, в документе даже речи не было. С Ливием ситуация несколько иная, поскольку, вставляя в договор пункт о Сагунте, он тем самым лишний раз показывал коварство карфагенян и снимал с римлян вину за развязывание Второй Пунической войны. Хотя могло быть и так, что, поскольку Сагунт был союзником Рима, его по этой самой причине и не упомянули в договоре. Решили не фиксировать внимание на очевидном факте. О союзнических отношениях между Сагунтом и Римом писал Тит Ливий: «союзный с римским народом город» (XXI, 6) и Полибий подчеркнул: «Римляне заклинали Ганнибала не тревожить заканфян, ибо они состоят под покровительством римлян» (III, 15). Но это только предположение – и не более.

Полибий и Тит Ливий солидарны в другом – договор между Гасдрубалом и Римом не был утвержден в Карфагене. Недаром впоследствии в карфагенском правительстве говорили: «Мы не можем считать обязательным для себя договор, который заключен с Гасдрубалом без нашего